Содержание

Дальнейшее продвижение в структурировании антропологических основ уже невозможно без основательного обращения к идеям К.Г. Юнга и А. Аугустинавичуте, без привлечения юнговских типологических определений в отношении основных психологических содержаний и без их критического разбора и включения в нашу собственную систему рассуждений и конституирований.

Юнг определил, что под психологической функцией следует понимать "известную форму психической деятельности, которая принципиально остается равной себе при различных обстоятельствах". Психологическую функцию он предложил отличать от фантазии "потому, что фантазирование представляется мне своеобразной формой деятельности, могущей проявляться во всех четырех основных функциях. Воля представляется мне безусловно вторичным психологическим явлением; также и внимание" (34).

Можно сказать, что психологическая функция примерно соответствует тому, что мы определили чистой формой сознания, а фантазия тому, что определено нами как эмпирическая форма сознания. Но здесь сразу же появилось больше вопросов, чем получено ответов: каковы юнговы четыре функции; что есть фантазия и каковы ее виды; что есть воля и внимание? Почему Юнг, в отличие от Вундта, на которого, как представляется, он ссылается чаще других своих предшественников-психологов, не рассматривал волю (или "хотение" по Вундту) в качестве основополагающего и не сводимого ни к чему другому фактора психической жизни, наряду с представлением или, в развитом сознании, наряду с ощущением и понятием (35)?

На первый вопрос ответ, собственно, уже получен, но здесь сразу же важно уточнить, что "ощущение и интуиция представляется мне парой противоположностей или двумя функциями, взаимно компенсирующими одна другую, подобно мышлению и чувству (36). Четыре психологические функции здесь сведены в две дихотомии: мышление-чувство и интуиция-ощущение, что является важнейшим открытием на пути к созданию типологии личности. Это определяет правило, согласно которому в конкретном типе личности чувственная доминанта обязательно предполагает недоразвитость мышления, а развитая интуиция - слабость ощущения и, соответственно, наоборот.

Однако человек не является неким аналогом "думающей машины" и возможны "смешения", в том числе и противоположных психических функций. Более того, такие "смешения" непременно существует как в конституции личности, так и, тем более, в ее деятельности. Но это не отменяет, а, напротив того, подчеркивает действенность описанной здесь зависимости, ведь достаточно сильные "смешения", во-первых, более всего характерны для, с точки зрения Юнга, "неразвитых" или "ненормальных" вариантов. Он, например, утверждает, что "архаизм есть сложное смешение психологических функций между собой, в противовес дифференциации, - например, слияние мышления с чувством, чувства с ощущением, чувства с интуицией" (37), а в другом месте определяя, например, чувство-ощущение, утверждает, что "такое характерное смешение находится везде, где чувство оказывается недифференцированной функцией, яснее всего в психике невротика с дифференцированным мышлением" (38).

В то же время "мышление, управляемое чувством, я не рассматриваю как интуитивное мышление, но как мышление, зависящее от чувства, то есть такое мышление, которое не следует своему собственному логическому принципу, а подчиняется принципу чувства. В таком мышлении законы присутствуют лишь по видимости, в действительности же они сняты и заменены намерениями чувства".

Как видим, смешение функций, даже не обязательно противоположных, указывает на неразвитость или болезнь. Впрочем, не следует спешить с выводом, и если смешение противоположных психологических функций однозначно негативно, то о других смешениях и подмешиваниях мы найдем у Юнга гораздо больше положительных оценок, чем отрицательных.

Он рассуждает об интуитивном мышлении, которое называет "интеллектуальной интуицией" (39), о "чувственной окраске" даже "безразличного" ощущения, о "чувствующей интуиции" (40), и, рассуждая об идее, но не как вторичном продукте мышления, а как "формируемом смысле изначального образа" (41), он очень близко подходит к определению чувственно-интуитивной материи религии: "Если идея постигнута интеллектуально, то она стремится воздействовать на жизнь. Для этого она привлекает к делу чувство… чувство является не чистым, и так как оно не дифференцированно, то оно оказывается еще в слиянии с бессознательным. Тогда индивид оказывается неспособным сочетать такого рода чувство с идеей. В этом случае изначальный образ вступает во внутреннее поле зрения в качестве символа, в силу своей конкретной природы он, с другой стороны, захватывает и идею, им же порожденную, и, таким образом, сочетает идею с чувством. В этой роли изначальный образ выступает в качестве посредника и этим вновь подтверждает свою спасительную действенность, которую он всегда обнаруживает в религиях" (42). И здесь объяснение одних понятий влечет за собой необходимость объяснения других, привлекаемых для их объяснения: что есть, по Юнгу, идея, изначальный образ, интеллект, символ…

Эти вопросы найдут свое освещение в дальнейшем изложении основ юнговской типологии, а сейчас, по-видимому, следует ответить на ранее поставленные вопросы и углубить наше представление о психологических функциях, которые, наряду с психологическими установками в модифицированном варианте юнговской типологии является кирпичами, из которых построены психологические типы.

Ощущение, по Юнгу, "есть та психологическая функция, которая, посредничая, передает восприятию физическое раздражение. Поэтому ощущение тождественно с восприятием. Ощущение следует строго отличать от чувства, потому что чувство есть совсем другой процесс, который может, например, присоединяться к ощущению в качестве "чувственной окраски", "чувственного тона". Ощущение относится не только к внешнему физическому раздражению, но и внутреннему, то есть к изменениям во внутренних органических процессах" (43).

Юнг выделяет ее, функции, конкретную и абстрактную сторону, активную и пассивную или реактивную составляющие. Абстрактное ощущение является дифференцированным видом восприятия, который можно было бы назвать "эстетическим" постольку, поскольку он, следуя своему собственному принципу, обособляется от всякой примеси различий, присущих воспринятому объекту, так и от всякой субъективной примеси чувства и мысли… Абстрактное ощущение присуще, главным образом, художнику" (44). Конкретное же ощущение, по Юнгу, "как таковое, явление реактивное. Напротив, абстрактное ощущение, как и всякая абстракция, никогда не бывает свободна от воли, то есть от направляющего элемента. Воля, направленная на абстрактные ощущения, является выражением и подтверждением эстетической установки ощущения" (45).

Не следует ли говорить об абстрактном ощущении как об экстравертированном ощущении, а о конкретном ощущении как об интвертированном ощущении, и в этом случае первое определить как эстетически художественное, а второе - как эстетически музыкальное?

Чувство, по Юнгу, "есть прежде всего процесс, происходящий между эго и каким-нибудь данным содержанием, причем процесс, придающий содержанию известную ценность в смысле принятия или отвержения его ("удовольствие" или "неудовольствие"), но далее, это также процесс, который помимо определенного содержания сознания или ощущений данного момента может возникнуть, так сказать, изолированно, в качестве настроения". "Настроение свидетельствует об оценке, но об оценке не определенного, единичного сознания, а всего наличного в настоящий момент состояния сознания, причем опять-таки в смысле принятия или отвержения его".

Юнг замечает здесь, что даже "безразличное" ощущение имеет "чувственную окраску", а именно окраску безразличия, что опять-таки выражает известную оценку. Поэтому чувство есть также разновидность суждения, отличающаяся, однако, от интеллектуального суждения постольку, поскольку оно состаивается не для логической связи, а для установления прежде всего субъективного принятия или отвержения" (46).

Интуиция, по Юнгу, "есть та психологическая функция, которая передает субъекту восприятие бессознательным путем… При интуиции какое-нибудь содержание представляется нам как готовое, целое, без того, чтобы мы сначала были в состоянии указать или вскрыть, каким образом это содержание создалось… Подобно ощущению она есть иррациональная функция восприятия. Содержания ее имеют, подобно содержаниям ощущения, характер данности, в противоположность характеру "выведенности", "произведенности, присущему содержаниям чувства и мысли". Конкретная интуиция воспринимает вещи, абстрактная - воспринимает идеальные связи. В целом же интуиция, по Юнгу, представляет собой "экзистенциальный фактор бытия" (47).

Мышление, по Юнгу, "есть та психологическая функция, которая, следуя своим собственным законам, приводит данные содержания представлений в понятийную связь. Это есть апперцептивная деятельность, как таковая, она делится на активную и пассивную мыслительную деятельность… активное мышление соответствовало бы тому, что я понимаю под направленным мышлением. (Пассивное) мышление было неточно охарактеризовано в вышеозначенном труде, как "фантазирование". Теперь я охарактеризовал бы его интуитивным мышлением… Способность к направленному мышлению я называю интеллектом, способность к пассивному или не направленному мышлению я называю интеллектуальной интуицией. Далее, направленное мышление, интеллект я называю рациональной функцией, потому что оно подводит содержание представлений под понятия на основе осознанной мной разумной нормы. Напротив, ненаправленное мышление, или интеллектуальная интуиция, является для меня функцией иррациональной, потому что судит и упорядочивает содержания моих представлений по нормам, которые мной не осознаны и потому не познаны в качестве разумных" (48).

Замечательна уже сама по себе непоследовательность Юнга в его отнесении психологических функций к рациональным и иррациональным. С одной стороны, он утверждает, что мышление и чувство является рациональными функциями, но с другой, в многочисленных конкретизациях он может относить как мышление, так и чувство к функциям иррациональным. Возможно, он считает, что "виноваты" здесь те самые смешения, полагая, что чистые мышление и чувство рациональны всегда.

Вот как он рассуждает о рациональности-иррациональности чувства: "Как мышление упорядочивает содержания сознания, подводя их под понятие, так чувство упорядочивает сознательные содержания по их ценности для своего носителя… чувство, подобно мышлению, есть функция рациональная, ибо, по свидетельству опыта, ценности, в общем, устанавливаются по законам разума точно также, как понятия, в общем, образуются по законам разума". Но в то же время "ненаправленное чувство есть чувствующая интуиция. Это означает, что строго говоря, только активное, направленное чувство можно обозначить как рациональное; напротив, пассивное чувство иррационально, поскольку оно создает ценности без содействия субъекта, а, может быть, даже против его намерения" (49).

Видимо, следует повнимательнее рассмотреть, что же такое, по Юнгу, "рациональное", а что является "иррациональным". По Юнгу, "рациональное есть разумное, соотносящееся с разумом, соответствующее ему. Я понимаю разум как установку, принцип которой состоит в оформлении мышления, чувства и действия согласно объективным ценностям… Большинство объективных ценностей, - а вместе с тем и разум, - суть наследие древности, это крепко спаянные комплексы представлений, над организацией которых трудились бесчисленные тысячелетия… Итак, законы разума суть же законы, которые обозначают и регулируют среднюю "правильную", приспособленную установку. Рационально все то, что согласуется с этими законами; и напротив, иррационально все, что с ними не совпадает" (50).