Содержание

Великий римский поэт. Родился 20 марта 43 года до н.э., умер около  18 года н.э. Автор любовных элегий и посланий. Проникнутые юмором и иронией дидактические поэмы "Наука любви" и "Наука от любви" составили славу Овидию, как величайшему поэту любви. Мифологический эпос "Метаморфозы" (о "превращениях" людей и богов) и "Фасты" (о римских религиозных праздниках) прославили Овидия, как знатока античных древностей и мифов.

"Имел он песен дивный дар и голос, шуму волн подобный", - эти пушкинские строки  невольно приходят на память русскому читателю, едва он слышат имя Овидия. Овидий Назон - поэт очень легкий и очень трудный. Он легкий потому, что речь его изящна и ясна, фразы и стихи текут естественно и непринужденно, а предметы его легки и доступны. Есть поэты, читая которых читатель чувствует: " Как это великолепно, я никогда не мог бы так сказать"; таков Вергилий. И есть поэты, над строками которых читателю кажется: "Как это просто, я и сам бы сказал так, а не иначе"; таков Овидий, но в этой легкости кроется и трудность. Рассказ Овидия льется так  прозрачно и естественно, что мы перестаем видеть поэта, и видим только предмет его рассказа. Овидий писал о лёгкой любви и о занимательной мифологии, и три эпохи европейской культуры принимали или отвергали его в зависимости от того, считали ли они, что любовь должна быть легкой, а мифология занимательной, или нет. Каково было отношение и к любви, и к мифологии самого Овидия - это казалось очевидным, и об этом не задумывались.

Поэтому так неожиданно нелегко, оказывается, нащупать путь к пониманию поэзии Овидия - такой, казалось бы, несложной и доступной. Она не дается сразу - по крайней мере, нужно не раз и не два приступать к ней, чтобы сквозь блестящую поверхность стиха проникнуть в его глубину.

Первое, что естественно хочется современному читателю увидеть в стихах поэта, - это  его душевный мир и жизненный путь. Мы давно привыкли относиться к поэзии как к "исповеди сердца": видеть в ней вернейший ключ к внутренней жизни поэта. А у Овидия в жизни были и безмятежная молодость, и загадочная катастрофа, и томительная казнь - долгие годы ссылки. Сам поэт, казалось бы, идет навстречу  нашим интересам: он даже прямо сообщает нам в "Скорбных элегиях" свою автобиографию в стихах, связную и подробную.

Овидию было четырнадцать лет в год триумфа императора Августа. Как раз в это время он справлял свое совершеннолетие - "надевал взрослую тогу". События минувших тревожных лет гражданской войны, по-видимому, прошли мимо него. Гражданский мир для него сразу стал чем-то само собой разумеющимся - естественной обстановкой, позволяющей человеку жить в свое удовольствие, оставляя государственные заботы другим. Иначе смотрел на это отец Овидия. Он был из сословия всадников - людей богатых, но до самых последних лет, не имевших доступа к политической карьере; теперь он мечтал о такой карьере хотя бы для сына. Но Овидий  из отвращения к политике мечты отца похоронил, живя в Риме частным человеком, занимаясь лишь тем, что доставляло ему удовольствие: словесностью и любовью.

Любовь была главным предметом внимания молодых людей овидиевского возраста. В Греции, а потом в Риме давно сложился обычай, что лет до тридцати молодым людям давали "перебеситься", а потом они женились и остепенялись. Но ко времени Овидия этот юношеский период дозволенного беспутства стал затягиваться. Столетие гражданских войн поселило в молодежи страх и недоверие к "взрослому" миру интриг и усобиц; куда приятнее было уйти в частную жизнь, в мир любви и дружбы. Для Овидия и его сверстников такая жизнь была бесконечно привлекательна. Старшее поколение, конечно, негодовало и говорило об упадке нравов. Отец Овидия нарочно поторопился женить сына, чтобы уберечь его от соблазнов, но из этого ничего не вышло. Отец ошибся. Овидий не расстался  с прежними привычками и, будучи женат, находился в связи с женщиной, которую воспевал в своих стихотворениях под именем Коринны. В своей автобиографии, впрочем,  он обвиняет не себя, а жену:

Овидий развелся с женой и женился вторично, но и второй брак был неудачен. Почему – неизвестно. Овидий не считал ее виновной перед собой, следовательно, причину нужно искать в легкомысленности самого поэта, тем более что о разводе хлопотал не он сам, а родители жены, хотя от Овидия у нее было двое детей. Он остался жить в своем полусвете, радостно повинуясь его законам: "Сердце мое вспыхивало от малейшей искры, но дурной молвы обо мне не ходило никогда".

Такова была жизнь многих сверстников Овидия, но только у Овидия она стала поэзией. Для этого нужна была еще одна составляющая, наименее поддающаяся научному определению, - поэтическое дарование. И оно оказалось у Овидия исключительно сильным. Именно как поэт "дарования", поэт "божьей милостью", прославился он на всю античность. Еще ребенком он заметил в себе склонность к стихосложению ("..что ни хотел я сказать прозою, стих выходил"), а юношей научился ею пользоваться и больше доверял тем стихам, которые складывались у него сами, нежели тем, которые сочинялись по правилам. Впервые с чтением своих стихов выступил в восемнадцать - "раз или два лишь побрившись". Стихи его сразу были замечены, и он легко вошел в круг поэтов - тех самых, на которых, по его наивным словам, он смотрел, как на богов.

Первое издание "Любовных  элегий" Овидия вышло в 15  году до н. э.  и сразу принесло поэту громкую славу. "Певец любви" стало нарицательным именем его автора. "Любовные элегии" были, так сказать, "практикой любви", для полноты охвата нужно было еще написать "теорию любви" и "историю любви". "Историей любви" стала книга "Героиды". Это цикл стихотворных посланий от лица мифологических героинь к покинувшим их возлюбленным. "Теорией любви" стала поэма "Наука любви" в трех книгах: в первых двух - советы мужчинам, как найти, завоевать и удержать при себе возлюбленную; в третьей - советы женщинам, как привлекать и обманывать мужчин.

Дом его стоял в центре Рима, и был еще загородный дом, где он слагал свои стихи. Жил он хлебосольно, не зная счета друзьям, и пользовался всеобщей любовью. Все признавали, что Овидий - первый поэт Рима: Вергилий и Гораций (см.) были уже в могиле, а из остальных римских поэтов никто не мог и подумать равняться с Овидием. Когда Овидий начинал свои элегии, ему не было и двадцати лет, когда около 2 года н.э. он заканчивал свою любовную трилогию, ему было уже около сорока пяти. "Наука любви" написана с подлинно юношеским изяществом, задором и блеском.

Однако на самом деле Овидий давно уже не был таким легкомысленным повесой, к какому он адресовал свою поэму. Он женился в третий раз, на Фабии, вдове из хорошего рода, и с этой минуты жизнь его переменилась. О прежнем разгуле не могло быть и речи, и такую перемену необходимо отнести на счет его жены, которая была превосходной женщиной и преданной подругой, не изменившей ему до конца жизни. Принадлежа к знатному роду, она сблизила его со двором. Любя поэзию, она благоприятно влияла на его талант и очень гордилась его славой. До выхода замуж за Овидия, она уже была замужем и имела взрослую дочь, что, вероятно, играло немалую роль в ее отношении к мужу. Овидий говорил о ней с умилением при перечислении своих жен:

Упоминание о себе как о «ссыльном» в данном случае – автобиографический факт (о чем будет подробнее сказано ниже). Пока же отметим, Овидий действительно умер в изгнании. Жена не последовала за ним, но только потому, что этого желал сам поэт. Ему, похоже, хотелось иметь в Риме человека, который сохранил бы от расхищения имущество поэта. И Фабия безукоризненно исполнила поставленную задачу, как свидетельствует об этом сам Овидий:

Удивительный пример Фабии стоит почти одиноко в жизни великих поэтов древности. Немногие женщины до нее и потом сумели подняться на такую высоту самоотверженности и преданности.

После «Науки любви», Овидий задумал еще два труда: мифологическую поэму "Метаморфозы" и ученую поэму "Фасты". Слово "метаморфозы" означает "превращения": под таким заглавием написал Овидий мифологическую энциклопедию в стихах, пересказав более двухсот мифов, в каждом из которых кто-нибудь превращался в растение, животное, реку или звезду. Слово "фасты" означает "календарь"; Овидий хотел написать по элегии на каждый из многочисленных римских календарных праздников, помянув множество национальных богов, героев, римские храмы, древние обряды. Возрождение римской религиозной древности было одной из главных забот императора Августа, поэтому славословие в его адрес и в адрес его предков занимают немало место в "Фастах".

При отвращении Овидия к политике его восторженные славословия Августу могут показаться неожиданными и неискренними. Но это не так. Отстранясь от общественных дел, Овидий вовсе не думал уходить в оппозицию. Вершина его одухотворения жизни - поэзия, и Овидий гордится, что рожден поэтом. Но, конечно, все эти духовные блага становятся возможны  и доступны лишь тогда, когда кто-то питает и ограждает пользующийся ими мир, заботится о силе и богатстве Рима. Заботу об этом принимает на себя Август - и поэтому нет таких похвал, каких бы он не заслуживал. Август дает возможность поэту творить, поэт увековечивает имя Августа в стихах, и все это делается во славу дорогой им обоим римской современности.

Так смотрел на вещи Овидий, но иначе смотрел на них сам император Август. Тот любовный быт римского света и полусвета, которым так наслаждался Овидий, казался Августу нездоровым и тревожным явлением. Август уже не раз издавал законы о нравственности, крепившие брак, семью и древнюю строгость нравов, но законы эти оставались безрезультатными. Поэтому нельзя сказать, что вовсе неожиданным стал императорский указ о ссылке Овидия на берега Черного моря. Автор "Науки любви" был живым воплощением, глашатаем распутства и оказался козлом отпущения, отвечающим за весь нравственный упадок римского общества.

Собственно, ссылка была смягченной формой наказания: не "изгнание", "высылка" - Овидий не лишался гражданских и имущественных прав, ему лишь было предписано место жительство на дальней окраине империи, в городе Томы на берегу Черного моря (ныне Констанца в Румынии). По прибытии в Томы природное жизнелюбие взяло верх над отчаянием, старый поэт вновь почувствовал вкус к литературным занятиям. Переработка "Фастов"  связывалась для поэта с последней надеждой на возвращение из ссылки. Дряхлый Август умер, были слухи, что в последнее время он смягчился к Овидию, но теперь это было все равно: преемник Августа Тиберий, мрачный и строгий политик, был неумолим. Однако у Тиберия был приемный сын Германик, молодой полководец, славившийся благородством и вкусом, он сам писал стихи и не мог не чтить Овидия. Приезд Германика ожидался в провинции, и Овидий хотел поднести ему «Фасты» с посвящением, но закончить работу поэт не успел. Ему было шестьдесят лет, ссылка изнурила его. В конце 17-о или  начале 18 года н. э. он умер.  Его похоронили в Томах, так и последнее его желание, "чтобы на юг перенесли его тоскующие кости", не сбылось.