Содержание

“На земле весь род людской

Чтит один кумир священный,

Он царит над всей вселенной,

Тот кумир - телец златой,” -

всегда с чувством и выражением поет Мефистофель в опере Гуно “Фауст”. И эти сатанинские куплеты с их символом корысти - золотым тельцом, позаимствованным из Библии, могут послужить наглядной иллюстрацией чудовищной способности человеческого сознания перетолковывать и перевирать любой простой и ясный первоначальный смысл. Однако, чтобы восстановить родовое значение этого образа и реабилитировать  библейского золотого тельца, начать придется издалека, обратившись к обрядам времен едва ли не первобытных.

Весна священная. Изгонять потомство с контролируемой территории - в обычае у животных. Человек и поныне не исключение из этого общего природного правила.  Разница в старину заключалась лишь в том, что изгнание половозрелого потомства человек предпочитал рядить в мистические, ритуальные одежды, камуфлируя ими грубоватый, эгоистичный, сугубо практический смысл такого остракизма. Этнографы назвали этот обряд “весной священной”. И именно от него получил название знаменитый балет Игоря Стравинского. Но для нас интересно не это, а то,  что изгоняемая магическими выкрутасами с родительской земли молодежь, сама шла захватывать территорию, запасшись определенным набором мистико-ритуальных представлений, правил и приемов.

В “Географии” Страбона можно найти такой пересказ одного интересного эпизода древней италийской истории: " Сабины долго воевали с обриками и дали обет (как это делается у некоторых греческих племен) посвятить богам все рожденные в этом году плоды. Одержав победу, они часть плодов принесли в жертву, а часть посвятили богам. Когда затем начался недород, кто-то сказал, что им следовало бы посвятить богам и детей. Они сделали это и посвятили Аресу всех родившихся тогда мальчиков. Когда те выросли, они были посланы основать колонию, и бык указывал им дорогу. Когда бык остановился и лег в земле опиков, которые жили по отдельным селениям, сабины изгнали местных жителей и сами поселились там. Быка они заклали в жертву Аресу, который, по изречению оракула, дал им быка в провожатые”.

Сабинский опыт агрессивного хождения молодежи за быком не только не представлял собой ничего оригинального, но был нормой ритуального поведения множества других колонизаторов. Черный дятел (“пик”) указывал дорогу при переселении италийскому племени пикиниев. Греческая героиня Антиноя перевела жителей города Мантинеи с одного место на другое, взяв себе проводником змею, отчего ближайшая речка была названа Офис (змея). Гунны уверяли, что их на землю готов привел олень. Троянский герой Эней, прибыв в Италию, пошел вслед жертвенной белой супоросной свинье и там, где она легла, основал Альбу Лонгу. Спартанцы из города Сида основали свой город по указке Артемиды, пойдя вслед зайцу. Наконец, бредя за коровой, основал герой Кадм легендарные греческие Фивы. Овидий писал, что Кадм, выйдя из пещеры, где Аполлоном дано было ему благоприятное пророчество, увидел перед собой как:

“...тихо бредет, без сторожа вовсе, телица,

И никаких у нее на шее нет признаков рабства.

Вот за телицей вслед идет он медленным шагом

И указавшего путь прославляет в молчании Феба.

Вот миновали они и Кефис и равнины Паноны;

Остановилась она и, красуясь рогами крутыми,

Лоб к небесам подняла и мычаньем наполнила воздух.

Тут, обернувшись назад на спутников, шедших за нею,

Наземь корова легла, привалясь на траву молодую, -

И благодарствует Кадм и, припав, чужую целует

Землю; приветствует он незнакомые горы и долы.”

То, что в идиллических красках описал Овидий, на самом деле выглядело совсем не идиллически. Земля, на которую приходили колонисты, была чужая, и добровольно делиться ею, даже по указке Аполлона, прежние владельцы вряд ли соглашались. Не убеждал их и тот аргумент, что завоеватели вторглись по звериной наводке, это был аргумент для агрессора, но не для его жертвы. Однако как бы там ни было, толкая впереди себя животное-тотем, олицетворявшее божественного предка, завоеватель всегда мог ссылаться на него, как на перст божий.

Исход. Столь пространное отступление в область древних ритуалов власти нам понадобилось потому, что только при его посредстве становится ясен феномен библейского золотого тельца, ставшего в европейской культуре, без всяких на то оснований, символом вселенского корыстолюбия.

Как известно, до XII века евреи жили в Египте. Не касаясь сейчас причин, заставивших их покинуть эту страну, отметим главное: исход израильтян освящался Высшим духовным авторитетом, и Бог сам шел впереди двинувшегося из Египта народа. В Библии сказано: ”Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью. Не отлучался столп  облачный днем и столп огненный ночью от лица (всего) народа” (Исх.13,21).

Хотя, казалось, двух мнений быть не может относительного того, Кто вывел еврее из Египта. В стане израильтян не было на сей счет единодушия, и мнение большинства иудеев резко отличалось от мнения их лидера Моисея, автора книги “Исход”. Поэтому когда он удалился на гору Синай, народ “собрался к Аарону и сказал ему: встань  и сделай нам бога, который бы шел перед нами... И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих и принесли Аарону. Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца, и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской! Увидев сие, Аарон поставил пред ним жертвенник, и провозгласил Аарон, говоря: завтра праздник Господу” (Исх,32,1-5). Праздника, однако, не получилось. Моисей вернулся с Синая, “взял тельца, которого они сделали, и сжег его во огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым” (Исх.32,40)

Кроме странного упрямства израильтян, не желавших признавать очевидное, что Бог ни как-нибудь, а именно столпом облачным и огненным вывел их из Египта, много смущает в этой истории. Золотого тельца сожгли, но золото не горит, а плавится, однако если бы и горело, то зачем было пепел мешать с водой и давать пить соплеменникам эту смесь? Ясного ответа на этот вопрос мы бы никогда не получили, если бы в Библии такого рода манипуляциям подвергался один золотой телец. Но нет, в книге “Чисел” мы читаем:” И сказал Господь Моисей и Аарону, говоря: вот устав закона, который заповедал Господь, говоря: скажи сынам Израилевым, пусть приведут к тебе рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка, (и) на которой не было ярма; и отдайте ее Елеазару священнику, и выведет ее вон из стана (на место чистое), и заколют ее при нем... и сожгут телицу при его глазах... и кто-нибудь чистый пусть соберет пепел телицы и положит вне стана на чистое место, и будет он сохраняться для общества сынов Израилевых, для воды очистительной” (Чис.19,1-9).

Среди талмудистов вопрос “о рыжей телице” считается одним из пяти, самых трудных, при истолковании Библии. И был бы он вообще не разрешим, если бы, как наверно заметил читатель, с рыжей телицей не полагалось проделывать того же, что Моисей делал с золотым тельцом. Что ж, перестанем лукавить и скажет то, что давно просится на язык: не золотым изваянием, а живым рыжим бычком был тот, кто, в соответствии с общепринятым агрессивным, колонизаторским ритуалом, вывел еврее из Египта. Решившись на переселение, израильтяне просто поставили у себя в авангарде, как инкарнацию Божества, рыжего бычка и погнали на Синай, придав тем самым своему походу фатальный, промыслительный характер.

Да и Моисей вовсе не был таким последовательным борцом с культом быка, каким его попытался представить позднейший редактор книги “Исход”. Во всяком случае, именно рогами была украшена голова пророка, когда он сходил с горы Синай (Исх.34,29-35). Отметим, что при переводе Библии на греческий этого места Библии, слово “рог” (grn) ,было стыдливо переведено как “сияло” (в латинских переводах сохранен “рог”) и с таким значением попало в славянский и русский синодальный переводы, хотя последний делался с еврейского подлинника. Однако церковное изобразительное искусство знало, что кроется под словом “сияло” и обычно изображало Моисея в рогатом уборе. В христианскую пору этот убор в перевернутом виде (рога на лбу и затылке) перешел к римскому епископату с довольно натянутым объяснением, как символ Ветхого и Нового заветов.

Ковчег. Из того, что на самом деле не золотое изваяние тельца, а живой бычок двигался впереди израильтян, выводя их из Египта, вовсе не следует, что библейский информатор очень уж сильно ошибался. Было в стане быкоподобное золотое изваяние, и мистический смысл ему придавался практически тот же, что и пасомому впереди рыжему тельцу. Римский историк Тацит писал о древних евреях: ”В своих святилищах они поклоняются изображениям животного, которое вывело их из пустыни”. И это свидетельство беспартийного в религиозных вопросах историка, во-первых, лишний раз свидетельствует, что не столп огненный, а именно телец служил мистическим навигатором израильтян; в во-вторых, что культовая практика тогдашнего иудаизма допускала умозрительное магическое замещение-отождествление живого тельца  и его неживого изоморфного аналога. Скажем больше, точно было в стане уходящих из Египта израильтян изваяние быка, мыслившееся как мотор похода, изваяние было пустотелым, внутри лежали кости, т.е. оно одновременно представляло собой саркофаг. Можно даже с уверенностью сказать, чьи кости лежали в кентаврическом саркофаге золотого тельца, - это были кости легендарного предка и покровителя египетских евреев Иосифа Прекрасного.

Несколькими строками до начала книги “Исход” в книге “Бытия” мы читаем: " И сказал Иосиф братьям своим: я умираю, но Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову. И заклял Иосиф сынов Израилевых, говоря: " Бог посетит вас, и вынесите кости мои отсюда. И умер Иосиф ста десяти лет. И набальзамировали его и положили в ковчег в Египте (Быт.50,24-26). Потомки Иосифа Прекрасного выполнили просьбу предка, взяли  с собой его мощи при исходе (Исх.13,19), но что за тара при этом использовалась, Библия об этом умалчивает и неспроста. Во-первых, потому что Иосиф снаряжался в последний путь по египетскому похоронному ритуалу, для которого фигурные кентаврические саркофаги были не в диковинку. Во-вторых, слово “ковчег”, употребленное в книге “Бытия” для обозначения саркофага Иосифа, в книге “Исход” обрело другое значение: некого священного ящика, в котором должны были храниться скрижали завета.  Однако описание “ковчега завета” в Библии показывает, что это был все тот же быкоподобный, кентаврический саркофаг. Золотая крышка его была украшена, на подобие рогов двумя склоненными внутрь фигурками херувимов, и если учесть, что в семитской традиции под “херувимами” (karubu) часто понималось изображения крылатых быков, то станет ясно: золотой телец, ковчег завета и саркофаг Иосифа - одно. Это изваяние просто описывалось библейскими авторами по-разному в зависимости от разного понимания его многообразных функций: как гроба-мощевика, как хранилища закона, как мистического навигатора. И надо ли говорить, насколько далеко все эти смыслы отстоят от того символа корыстолюбия, в которого превратила золотого тельца европейская традиция, припечатав куплетами в опере Гуно?

Возвращаясь с этого места к истории “троянского коня”, остается констатировать скрупулезнейшее повторение ее в истории “золотого тельца”. Подобно Агамемнону и Менелаю, В Библии два царственных отпрыска: Моисей и Аарон - отправляются в поход на завоевание новых земель. По обычаю своего времени, обе пары берут с собой в поход кентаврический саркофаг с мощами славного предка, чтобы его присутствием освятить и закрепить победу. Как мы помним, взяв Трою, Агамемнон с Менелаем привязали к саркофагу соху и опахали ею городскую округу, чтобы мистически узаконить неправедно добытое. Как и у Гомера, в Библии ничего про соху не сказано, но отголосок  этого элемента обряда в Писании сохранился. Доведя народ до горы Синай, Господь говорит Моисею:”...проведи черту вокруг горы и освяти ее” (Исх.19,23). Совпадение удивительное, и объяснить это обстоятельство можно лишь с учетом того огромного культурного влияния, какое имели на израильтян древние хозяева всего Восточного Средиземноморья - пелазги,  известные в славянской Библии под именем “филистимлян” ( подробнее о самих пелазгам, их влиянии на иудеев и Библию см. в кн. Афанасьев А., “Мифология катастроф”).

Европа. Значительную долю среди филистимлян составляли выходцы с Крита - родины царицы Пасифаи, с которой начался наш рассказ. И когда Библия упоминает “кафторимов, исшедших из Кафтора”, то имеет в виду критян, потому что “Кафтор” - египетское название Крита. А значит есть прямой резон связать золотого тельца не только с троянским конем, но и с пустотелой коровой Пасифаи. Но здесь есть один нюанс: ритуал Пасифаи представлял собой охранительную, а не агрессивную форму царского обряда мистической власти над землей. И не Пасифаи прах лежал в корове, а прах ее свекрови - Европы. Лежал там не только  по праву старшинства, но и в силу той колонизаторской интонации, что была присуща имени первой критской царицы и связанному с Европой мифу.

В “Греческих анекдотах” сохранилась следующая любопытная справка: “Адиунтский бык - так критяне называют солнце. Они утверждают, что солнце указывает дорогу при перемене местожительства в образе быка.” То есть, критяне, как и иудеи, не чужды были мистике и, отправляясь в поход, склонны были крепить моральный и политический дух колонистов ссылками на бредущего впереди войска быка. Память об этом обряде не исчезла и тогда, когда остров стал единым централизованным государством, потому что регулярно ее освежало воспоминание о первой критской царице Европе. Она, как мы знаем, не была коренной критянкой, происходила с Ближнего Востока, т.е. из того региона, где вслед быку переселялись израильтяне. И то, что, согласно мифу, Зевс, превратившись в быка, похитил Европу, перевез на  Крит и сделал царицей, позволяет нам с полной верой и чистой совестью сказать, что на самом деле представляло собой “похищение Европы”. Конечно, то самое, что описано в Библии под названием “исход”.

Пожалуй, в мифе о Европе наибольший интерес представляет не форма сопутствующего агрессивного ритуала, а агрессивность самого имени царицы, давшей название целому материку. Но здесь - заминка. Согласно Геродоту, “женщина Европа происходит из Азии и никогда не приходила в ту землю, которая теперь у эллинов называется Европой”. Александрийский поэт Мосх по-своему, поэтически изложил обстоятельства этого казуса, навеяв царевне Европе сон следующего содержания:

“Две - она видит - земли за владение ею враждуют:

Азия - с той, что напротив, и обе похожи на женщин.

В чужом наряде одна, а другая одеждою схожа

С женщиной здешних краев; прижав к себе девушку крепко,

Ей говорит, что ее родила и сама воспитала,

Мощной рукой вырывает Европу другая, и с этой

Нет ей охоты бороться, а та говорит, что Европа

Зевсом самим громовержцем дана ей судьбою в подарок”.

Апелляция к судьбе - последнее убежище мифографа, не нашедшего объяснения взволновавшего его предания - говорит об одном, о совершенной темноте вопроса. Попробуем же и мы теперь, без ссылок на судьбу, включиться в давно начавшийся процесс увязывания имени финикийской царевны с названием лежащего против Финикии и Крита материка.

Возьмем за отправную точку этимологию имени царевны, потому что уже в нем явственно слышатся агрессивные нотки. Еще древние возводили его происхождение к двум источникам: греческому и семитскому. По-гречески “европа” традиционно истолковывается как “широкоглядящая” (europe). Обычная параллель к такому толкованию - “волоокая”, коровий эпитет жены Зевса Геры, с которой Европа иногда отождествлялась. Однако параллелью с Герой смысл термина “широкоглядящая”, скорее всего, не ограничивался, у него, возможно, была и иная - хищническая интонация.

Как и в современных, в древних языках “широтой” означался достаточно большой круг понятий, но, что отличало их от современных, в древних под ней подразумевались, как минимум, две пространственные категории, а не одна: и широта, и долгота. Так, египтяне, желая назвать человека “дальновидным”, говорили  о нем как о человеке “с широким лицом”. Вполне допустимо, что и в имени царевны содержался этот элемент двупространственности и с вероятным алчным оттенком, в качестве титула царицы “широко и далеко глядящей”. Аналогом “широкоглядящей-европы” можно назвать русские “завидущие глаза”, но не в обидном, а в почетном смысле, приблизительно соответствующим - “на многое претендующая”, “далеко свои виды простирающая” и т.д.

Подстать греческой в этом отношении и семитская этимология имени царицы Европы. Ее возводят к семитскому “(rb”, слову перешедшему и в греческий язык (erebos) со значением “мрак”, “тьма”, “морская пучина” и названием преддверий ада - Эребом. Но в греческом языке, видимо, смысловой запас слова “эреб” было больше обоймы значений, обычно приводимой в словарях. Знаменуя собой область подземную, мрачную, адскую, оно выступало и как конкретный географический термин, пространственный ориентир. “Эреб” значил “запад”, страну заходящего солнца, вечернюю, с которой естественно ассоциировались представления о мраке и загробном мире. Поэтому Гезихий и указал: " Европия - страна заката или темная”.

Таким образом, при двух различных этимологических источниках мы получаем один и тот же результат - хищнический подтекст имени Европы: с той разницей, что в греческом варианте оно означает экспансию как таковую (“широкоглядящая”), а в семитском - ее направление (Запад). Если суммировать оба разноязыких значения, что, конечно, недопустимо, но любопытно, то “Европа” может прозвучать как “Алчущая Запада”, что вполне подошло бы царицам Финикии и Крита - государствам, известным в древности своими походами в этом направлении. А о форме, в которую облекалась эта экспансия, можно прочитать в библейской книге  “Исход”.