www.xsp.ru/sh/ Векторное кольцо

Любовь настигла их с первого взгляда, и они, бросившись друг к другу, так и не отрывались да самого рассвета… Есенин вот уже несколько дней метался по Москве. Афиши с её именем, разговоры о ней, фантастическая слава женщины-легенды… Трудно было поверить, что это первая их встреча, казалось, они знают друг друга давным-давно, так непосредственно они вели себя в тот вечер… Айседора гладила его волосы, приговаривая на ломаном русском что-то про золотую голову. Есенин не владел ни одним иностранным языком, Дункан не знала русского. Непостижимо, как и о чем они проболтали весь вечер.

«Теперь чудится что-то роковое в той необъяснимой и огромной жажде встречи с женщиной, которую он никогда не видел в лицо и которой было суждено сыграть столь крупную, столь печальную и… столь губительную роль», — скажет потом друг Есенина поэт-имажинист Мариенгоф (Петух).

В первое же утро знакомства извозчик, заснув, прокатил Есенина и Дункан трижды вокруг церкви. Есенин в восторге кричал, что тот повенчал их. Разве это не мистика? А ведь она была старше его на 17 лет! А разве не мистична дата их знакомства — 3 октября — день, когда Есенину исполнилось 26 лет? Во второй части книги мы ещё подробно поговорим об особых приключениях векторных людей. Пока же отметим, что роковым для Айседоры были и 1913 год (смерть её детей), и 1925 год (смерть Есенина).

«Никогда не ищите логику в союзе мужчины и женщины», — скажет, наблюдая эту экстравагантную пару, поэтесса Крандиевская (также ветеран векторного брака). Если же и была логика, то какого-то сверхъестественного порядка. Вектор бьет всё на свете: национальные различия, языковые барьеры, возрастное несоответствие. В этом смысле данный брак сверхлогичен, ибо в нем сошлись люди, которые без вектора не смогли бы и приблизиться друг к другу. Есенин утверждал, что Дункан — настоящая русская женщина, более русская, чем другие. Может быть, так оно и было, ведь векторный брак — это почти всегда судьба,

По словам знакомого, Есенин бывал крайне резок, говорил о ней в раздраженном тоне, зло, колюче: «Пристала. Липнет, как патока». И вдруг тут же, наперекор сказанному вставлял: «А знаешь, она баба добрая. Чудная только какая-то. Не пойму ее».

Уже в 1922 году Есенина охватывают беспокойство и охота к перемене мест. Его потянуло за границу. Дункан также становилось в Москве всё неуютнее. Есенин всё больше пил, всё чаще исчезал. Дункан пыталась колдовать (по совету астролога), дабы успокоиться. И вот как-то колдовство удалось: — Есенин вернулся — легкий, улыбчивый, совсем нормальный. И Айседора решилась: надо уезжать, отправляться на гастроли, увидеть Европу, Америку, подальше от этого кошмара. Что ж, убежать от разрухи нетрудно, но можно ли убежать от самих себя.

Впрочем, предстоящее турне явно вдохновляет молодоженов. По словам Шнейдера, «чувство Есенина к Айседоре, которое вначале было ещё каким-то неясным и тревожным отсветом её сильной любви, теперь, пожалуй, пылало с такой же яркостью и силой, как и любовь к нему Айседоры».

Об их отношениях написаны тома, каждый видит что-то свое, но все признают аномальность, объясняя всё уникальностью самих супругов. Отрицать нельзя и этой причины. В вихре векторных приключений не знаешь, где причина, а где следствие: то ли ведут себя так, потому что в векторном браке, то ли попали в векторный брак потому, что хотели так себя вести? Есенин угрожает выброситься из окна, Дункан в своем танце падает на колени перед Есениным. Скандалы, ревность, взаимные упреки, внезапные расставания, бурные встречи и снова скандалы.

Многим казалось, что это настоящее безумство. Сколько раз бил и крушил всё вокруг себя Есенин! Но ведь то же самое могла сделать и Дункан (благо средства позволяли). Айседора то прячется от Есенина, то его разыскивает. Своей подруге Роберте она признается, что если не найдет в очередной раз исчезнувшего мужа, то умрет или сойдет с ума. Все эти раздоры и примирения, горы перебитого фарфора, хрусталя и дорогой мебели были бы даже смешны, если бы не реальность трагедии, которую чувствовали все вокруг.

А вот мнение ещё одной подруги, наблюдавшей очередной погром: «Айседора наслаждалась этим диким зрелищем. Что нашло на нежную, застенчивую Айседору?.. Его приступы оказывали на неё такое же умиротворяющее воздействие, как сумасшедшая гонка на машине или полет в самолете». Вскоре она уже с упоением сама швыряет тарелки об стены.

Убегают по очереди друг от друга, пересекают океан туда-сюда. Векторным супругам нет возможности найти себе место на этом уютном шарике, как будто они уже и не люди, как будто сама земля уже не держит их. В воспоминаниях М.Дэсти Есенин и Дункан предстают двумя заблудившимися душами. Одоевцева описывает атмосферу в доме супругов более образно: «Весело? Нет, здесь не весело. Не только не весело, но как-то удивительно неуютно. И хотя в комнате тепло, кажется, что из завешенных розовыми бархатными шторами окон тянет сквозняком. Что-то неблагополучное в воздухе, и даже хрустальная люстра светится как-то истерически ярко среди дыма папирос». Удивительно, но эти тихие слова поражают не меньше, чем описание знаменитых скандалов знаменитых супругов.

Как-то вечером, когда Сергей неожиданно вернулся домой, он застал Айседору плачущей над фотографиями своих любимых покойных детей. В пароксизме ярости он выхватил у неё альбом и, прежде чем она успела помешать, швырнул в бушующее пламя. Айседора спасла бы его от огня, но Сергей держал её с нечеловеческой силой и выкрикивал гадости о её детях. В конце концов она упала без сознания. Так описывается последняя встреча Есенина и Дункан.

Менее двух лет длился этот роман, этот брак. Однако за это время случилось событий на несколько романов, пьес, а уж мемуаров и воспоминаний — без счету. В этом смысле наиболее точно можно сравнить их с парой Мюссе — Санд. Впрочем, сравним лишь масштаб поднятой бури, а не сам сценарий. Сравнима ситуация ещё и тем, что брак совершенно по-разному оценивается нашими мемуаристами, превозносящими Есенина, и западными, преувеличивающими значение Дункан.

За разлукой 1923 года следует смерть Есенина в 1925 году (28 декабря), а 17 августа 1927 года — смерть Дункан. Обстоятельства двух смертей удивительным образом переплетены. Есенин повесился в том самом номере гостиницы, где они останавливались, а её задушил шарф, тот самый шарф, который в её танцах символизировал самого Есенина. Мистика, во всем мистика…