Векторное кольцо

Пани Моника

Смотреть телевизор — занятие довольно скучное. Но если при этом пальцы лежат на клавиатуре, а мысли плещутся в прокопанном русле любимой рукописи, то становится много веселее.

Вот, к примеру, идет документальный фильм про какую-то современную российскую фашистскую организацию. Лидирует в ней круглолицый юноша мясницкого вида и худощавый юноша, кличущий себя человеком-волком. Первый демонстрирует корреспонденту отрезанные уши в колбе, второй, как впоследствии выяснится, был именно тем, кто срезал уши с убитого им человека. Оба явно не в себе, хотя у второго лицо скорее даже симпатичное. Оба оказываются из мистических знаков и конечно же (А как ещё им было попасть в эту книгу?) оказались в векторной паре. Первый (Пирожок) — Обезьяна (1968), второй — Виктор Баранов — Крыса (1972). Разумеется, всем заправлял первый, а на больший срок (как убийца) сел второй.

Смотрю телевизор далее. Мир дожевывает скандал с Моникой и президентом. Президент получил свою долю позора, Моника пытается получить свою долю гонорара за книги и интервью. Я пытаюсь получить свою долю векторной информации. (Напоминаю, что она — Бык, а он — Собака).

Название фильма не помню, на экране Моника с полудебильным выражением на лице рассказывает эту в общем-то скучнейшую историю. И что так взволновало человечество? Остается повторить банальную векторную истину: векторная пара образует воронку, вихрь, который втягивает в орбиту своего вращения всё новых и новых людей.

Моника утверждает, что президент не казался ей безумно привлекательным, пока она не увидела его лично. В первый раз, когда она его увидела, у неё перехватило дыхание… Далее следует странная блуждающая улыбочка и следующие слова: «У него способность, дар притягивать. Он очень чувственный, привлекательный и буквально затягивает вас своей энергией. Он как будто смотрит и видит тебя насквозь, словно видит все основы твоего бытия. Своими глазами, энергией, духом… очень мощно…»

Дальше описание первой встречи, первого поцелуя. Она прозвала его Красавчиком, а он называл её Пацанкой. Поначалу их встречи были частыми и любвеобильными, разговоры — теплыми, в каких бы далеких командировках ни был Билл Клинтон, он звонил ей домой, интересовался её настроением, а если её не было, то оставлял ей нежные послания на автоответчике.

Моника упирает на одиночество самого могущественного человека и утверждает, что секс не был главным, главное — любовь. Утверждает, что их отношения были равными, потом задумывается, сомневается в сказанном и вновь утверждает, что их отношения не соответствовали положению хозяина и прислуги. «Неправда, что он получал всё, а я ничего», — утверждает Моника.

Потом предвыборная пора, и Билл пристраивает векторную подружку в Пентагон, общение продолжается по телефону. Моника разочарована, под это дело появляется демон-искуситель — некая Линда Трипп (возможно, тоже Собака), которая первой втягивается в векторную воронку и потом, со временем, втянет в неё всю вселенную.

После выборов всё вроде бы возвращается на круги своя: новые свидания, новые планы, даже мечты о будущей совместной жизни — и вдруг начало скандала, в воронку втягивается ФБР, ЦРУ, потом пресса, прокуратура, вся Америка, а потом и весь мир. Причем, по версии многих обозревателей, жертвы бомбежек в Ираке и Югославии — тоже последствия невинной, на первый взгляд, шалости, оказавшейся между тем зародышем векторного урагана.

В концовке векторная любовь оборачивается неприязнью. Можно представить, как «обрадовался» Клинтон, узнав о подробностях истории, в которую попал. Она расстроена его злостью, говорит, что ей было больно. Говорит, что когда-нибудь извинится перед президентом за то, что не сумела скрыть отношения. Но тут же заявляет, что. больше не любит его. Мораль чисто женская: Клинтон не мужчина, а только политик.