www.xsp.ru/sh/ Поиски Империи

Вспомним начало нашей третьей фазы: Сталин в 1952 году (год вещих снов истории) переименовывает ВКП(б) в КПСС, заменяет Политбюро более широким Президиумом, будто бы предчувствуя смену власти. В 1953 году по смерти (или убийству) Сталина все попытки найти нового диктатора проваливаются, и лишь мощная поддержка партаппарата помогает найти властителя, впрочем, властителя нового типа, полностью зависящего все от того же аппарата.

Аналогичные трансформации происходили после 36-летнего правления Петра I или 38-летнего правления Генриха VIII. Неудивительно, что в поисках первой Империи ислама мы искали нечто подобное, хотя и не ожидали такого поразительного сходства. Судите сами: за год до конца фазы блестящего и сравнительно молодого (59 лет) Умара смертельно ранит в мединской мечети раб-иранец. За три дня агонии Умар, предчувствуя будущее, вместо того чтобы назначить себе преемника, назначает «совет» из шести старейших сподвижников Мухаммада для избрания нового халифа. (Если не изменяет память, к мертвому Сталину приехали тоже шестеро.)

Три дня решал «совет», кому быть третьим халифом. Все знали друг друга, знали, кто на что способен. Главным претендентом был Али, кузен и зять Пророка, один из первых последователей ислама, храбрый воин, блестящий оратор. Однако выбран был Усман — самый старый, самый безвольный. Именно такой исход выбора подтверждает наступление третьей фазы. Во второй фазе всегда из черных претендентов выбирается самый черный, нет сомнений, что Сталин чернее Троцкого или Кирова. В третьей фазе из всех серых претендентов выбирается самый серый. Хрущев был более серым, чем Берия или Маленков, а Брежнев более серым, чем Хрущев или Шелепин. Из будущего серая личность выглядит довольно убого, проигрывая в сравнении не только с белым вождем четвертой фазы, но и черным вождем второй. На деле же серые лидеры идеальны для третьей фазы, ибо устраивают более или менее всех. Появление же более яркого лидера тут же приводит к раскачиванию лодки.

Точно так же как Хрущев отражал интересы новых коммунистов, уже не революционеров-ниспровергателей, а хозяйственников-созидателей, так же и Усман отражал интересы не ближайших сподвижников пророка (революционеров), а мекканской верхушки, присоединившейся к Мухаммаду исламу в последнюю очередь. «Суть в том, что богатые курейшиты, аппетиты которых постоянно сдерживал Умар, хотели видеть над собой более покладистого халифа, а Али обещал быть более жестоким правителем, чем Усман, тем более что его близость к пророку позволила бы ему в силу авторитета быть решительнее в поступках» (О.Большаков). Усман же не был таким несгибаемым догматиком, он руководствовался принципом «живи сам и давай жить другим». Короче говоря, «Усман был избран халифом потому, что соперничавшие члены «совета» сочли его наименее опасной фигурой» (О.Большаков).

По времени правления Усман (644—656) практически точно соответствует Хрущеву, также простоявшему до 11 года третьей фазы. Из других аналогов можно вспомнить четвертую Иудею, где Саломея правила до седьмого года фазы; второй Рим, где до 11 года фазы правил первый три-умвират; вторую Англию, где на 11 году фазы умрет Генрих I; третью Англию, где Мария Католичка умерла на 13-м году фазы; третью Россию с Анной Иоанновной. Может быть, наиболее точной будет аналогия со вторым Римом, когда именно с распада первого триумвирата началось противостояние цезарианцев и помпеянцев. Также и после убийства Усмана впервые началась внутригосударственная военная распря, по сути дела, гражданская война. Однако гражданские войны третьей фазы не имеют никакого отношения к народному движению — это войны одних групп аристократии с другими. И в этом смысле боевые действия всего лишь продолжение общей тенденции к бесконечным дворцовым интригам.

Третья фаза выдвинула политиков совершенно иного рода — беспринципных интриганов, хитрых дипломатов, мастеров компромисса. Именно такие политики в конечном счете сменили менее искушенных и более простодушных правителей первой половины фазы: речь идет об аналоге титанов третьей фазы — Елизаветы Петровны (1741 — 1761) и Леонида Брежнева (1964—1982), первого омейядского Халифа Муавии (661—680), а также о людях, помогавших последнему прийти к власти и удерживать ее (полководец Амр ибн ал-Аса, наместник восточной части халифата Зийяд ибн Абихи и др.).

«Муавия был человек хитрый и предусмотрительный, а когда желал приобрести друга, становился щедрым, несмотря на великую бережливость во всем, касавшемся его лично. Часто говаривал он сам: «Мне не нужно меча там, где достаточно плети, и ее также не нужно в таком деле, где можно обойтись словом. А если между мной и кем-нибудь хотя бы ниточка существует, то я стараюсь ее не обрывать». Когда же у него спросили объяснения, то он ответил: «Если тот потянет, немного ослаблю, отпустит он — я натяну» (А.Мюллер). Замечательная формула для выкристаллизованного лидера третьей фазы — то же самое могла бы сказать о себе молодая Елизавета Тюдор или Елизавета Петровна, то же самое мог бы подумать о себе серый человек, но прекрасный политик Леонид Ильич Брежнев.

Не отставал от Муавии в знании человеческой натуры и умении манипулировать людьми полководец Амр, который «был великий проныра и никогда не руководствовался иной целью, как только своими личными выгодами. История всей его жизни переполнена интереснейшими эпизодами: известно множество случаев, когда его лукавая сноровка против всякого вероятия сразу, по-видимому, меняла порядок вещей. Трудно не изумляться его поистине изобретательному уму, его основательному знанию человеческой натуры, тем не менее его глубокий циничный эгоизм, его полнейшая неспособность воспринимать что-либо благородное и истинное производят в высшей степени отталкивающее впечатление» (А.Мюллер).

Однако какая бы глубокая пропасть ни пролегла между Хрущевым и Брежневым, они были деятелями одной фазы, были вождями одного и того же аппарата. Какая бы пропасть ни пролегла между Али («безыскусная натура солдата и поэта») и Муавией — они были деятелями одной фазы и делали одно дело,— вспомним еще раз хронологию политической эволюции халифата в 3-й фазе. В правление Усмана (644—656) было завершено завоевание государства Сасанидов, утвердилось положение мусульман в Тунисе и Закавказье. По инициативе Усмана был составлен сводный текст Корана, который он старался сделать каноническим, приказав уничтожить остальные списки. В последние годы правления впервые возникла оппозиция халифу. «Обогащение халифа и его родни вызвало также упреки аскетически настроенной части мусульман, обвинявших его в отступлении от образа жизни Мухаммада и двух первых халифов» (О.Большаков). В правление Муавии (661—680) продолжались завоевательные походы в Индию, Кабулистан, состоялись первые походы на Бухару и Самарканд, шла борьба за овладение Магрибом, ежегодно совершались походы в Малую Азию, но значительных прибавлений не было. При нем началось восстановление запустевших приморских городов Палестины и Сирии, был составлен первый земельный кадастр в некоторых районах. Муавия покровительствовал поэтам и первым арабским ученым. Важнейшей политической акцией было привидение к присяге его сыну Иазиду как наследнику, что превратило халифскую власть в наследственную.

Как это и бывает в большинстве имперских циклов, именно третья фаза стала, несмотря на бурные столкновения (657—660), самой спокойной. При Муавие положение было относительно спокойным. Разруха, последовавшая за гражданской войной, и начавшееся затем экономическое процветание, стимулируемое объединением громадной территории, позволило ему некоторое время сдерживать непримиримых без применения силы» (Г.Грюнебаум).

Спокойная обстановка третьей фазы необходима для переосмысления того, что было наворочено в сумасшедшем калейдоскопе второй фазы, для осознания самих себя в новом теле, в новом качестве. Тут очень важно введение административного порядка, экономического порядка, но не менее важно наведение порядка в идеологии. В этом смысле важнейшим делом была кодификация Корана. Во второй фазе было не до того, и в результате по территории государства бродило несколько десятков разных списков Корана. Разногласия приверженцев того или другого списка доходили до того, что в Куфе в одном углу мечети собирались верующие для чтения Корана «по Абу Мусе», а в другом — «по ибн Масуду». Композиция Корана отражает дух третьей фазы: главы (суры) располагаются в нем не в хронологическом порядке и не по значимости, а по размеру сур, от самой длинной «Коровы» в 286 стихов до небольших сур-молитв в 3—6 стихов. В нарушение этого принципа в начало была помещена сура-молитва «Фатиха» («Открывающая»).

С кодификацией Корана связано и появление первых факихов, богословов-законоведов, знатоков богословско-правового комплекса ислама (фикх). Образуется пирамида судей-чиновников (кадиев), помощников наместников в разборе гражданских дел. Определяющей становится традиция принимать решения, руководствуясь Кораном и Сунной Пророка. Так постепенно и незаметно аморфное образование, подобное орде кочевников, преобразовывается в мощное политизированное и насквозь идеологизированное государственное образование, переплетенное сетью духовных и административных связей.

При внешне сохраняющемся спокойствии и примирении третья фаза подразумевает достаточно мощное расслоение правящей элиты, а вместе с ней и всего народа. Разве у нас после 1953 года не расслоилась (при видимом единстве) партия на сталинистов, шестидесятников и умеренных хозяйственников. Стоит ли удивляться, что и в халифате произошло расслоение на хариджитов, суннитов и шиитов. При Муавие государственной доктриной стал суннизм, оправдывавший власть омейядов. Раскол произошел и по географическому параметру. С приходом Муавии военно-политическим центром стала резиденция омейядов Дамаск (Сирия), а религиозным остались Мекка и Медина. Все попытки «сподвижников пророка» вернуть Мекке и Медине политическое значение не увенчались успехом точно так же, как попытки Муавии сделать Дамаск общепризнанным центром ислама.

Подводя итоги третьей фазы, необходимо еще раз сказать, что в невоенной, небоевой фазе главными становятся медленные, политические факторы. «Первым из них была исламизация завоеванного населения. Распространение ислама среди покоренных народов шло на редкость быстро и успешно. Частично это можно объяснить тем, что христиане отвоеванных у Византии земель и зороастрийцы Ирана видели в новой религиозной доктрине нечто не слишком им чуждое: сложившаяся на доктринальной базе иудаизма и христианства, частично также и зороастризма, мусульманская религия была достаточно близкой и понятной тем, кто уже привык верить в одного великого Бога. Кроме того, этому способствовала экономическая политика первых халифов: принявшие ислам платили в казну халифата только десятину, тогда как немусульмане были обязаны выплачивать более тяжелый поземельный налог (от 1/3 до 2/3 урожая) и подушную подать.

Вторым важным фактором усиления власти халифов была арабизация. В ходе завоеваний и быстрого расширения захваченных арабами территорий большое количество воинов-арабов, вчерашних бедуинов, расселялось иногда чуть ли не целыми племенами на новых местах, где они, естественно, занимали ключевые позиции и брали себе в жены представительниц местного населения, к тому же в немалых количествах, благо то было санкционировано освящающим многоженство Кораном. Кроме того, близость арабского языка и культуры семитскому, в основном арамейскому населению Сирии и Ирака, способствовала быстрой арабизации этих районов... Только собственно Иран, страна древнейшей культуры и весьма независимой политической традиции, успешно противостоял арабизации, не говоря уже о весьма отдаленных от Аравии Закавказья и Средней Азии, где арабов было очень мало, а местные языковые корни имели мало общего с семитскими» (Л.Васильев). (Запомним особенное положение Ирана и Средней Азии — быть может, это поможет нам понять происхождение еще трех Империй Ислама.)

Пока идет третья фаза, время кажется резиновым, все конфликты тщательно придушены, всем велено быть серыми, средними и очень спокойными. Чем ближе к концу третья фаза, тем меньше сил для сохранения спокойствия, начинается поход за наивысшими достижениями, все стартуют и бегут, все хотят быть яркими и оригинальными. Так случилось в России накануне 1989 года, так было и в халифате накануне 681 года.

В 680 году умирает халиф Муавия, и его смерть лишь дополнительно стимулирует всеобщее пробуждение. «Вступление Йазида на халифский престол правоверные жители священных городов встретили глухим недовольством... Из среды этих правоверов вышли претенденты на верховную власть, которой они решили добиваться путем восстания и вооруженной борьбы» (Е.Беляев). Так смутно и тревожно начинается самая блестящая фаза имперского цикла, восьмой раз в мировой истории. Всего же 18 раз блистал, ослепляя весь мир, феномен четвертой имперской фазы, 19-ю попытку осветить дорогу всему человечеству предпринимает здесь и сейчас наша страна.