Науки бывают точными и… — дальше молчание! Ибо, если остальные науки неточные, то есть приблизительные, то может они и не науки вовсе?

Эрнест Резерфорд сказанул в сердцах, когда ему присудили нобеля по химии, что наука — это физика, а всё остальное (в том числе и химия) — это коллекционирование марок. Аналогично Лев Ландау утверждал, что вся наука в химии — это физика, остальное— кухня, то есть некое конструирование… В расшифровке устройства мира химики почти не участвуют… А кто участвует?

Почему-то упорно относят к науке математику. Но это скорее некий набор инструментов для решения научных задач. Никогда не знаешь, какой инструмент понадобится для решения той или иной проблемы. Иногда под какое-то явление уже создана специальная математика, иногда приходится создавать нужную математику заново. Но всё это скорее из сферы обслуживания, а не прямого научного поиска. Мол, чего изволите? Итак, наука — только физика. Возможно, немного, биология… А как же гуманитарные науки?Неужели они навеки вечные — не точные, не научные, некое бесформенное облако, болтающееся по небу взад-вперед?

Думается, это не так. Многие гуманитарные области знаний на пороге научности: лингвистика, социология… Но на первом месте, конечно, история — наука об историческом процессе. Этой науке один шаг до того, что бы стать не просто точной, а точнейшей.

Откуда мы знаем, что физика — точная наука?

Она умеет предсказывать явления! Но это умение не так уж дорого стоит. Любой ребенок предскажет, что тяжелый предмет падает вниз вертикально (сам проверял). Любой крестьянин может предсказать, когда и где взойдёт солнце. Предскажет погоду, немногим хуже метеоролога… Житель побережья предскажет волны прилива… Продолжать можно долго. Предсказание — не очень дорогая вещь.

Физика умеет объяснять явления! Это, конечно, очень ценно. Но в целом человечеству на объяснения наплевать. «Мы ленивы и нелюбопытны»…

На основании открытых физикой законов можно создавать новую технику. Вот это уже дело. Всё, что можно было сделать без физики — колесо, водяную мельницу, ветряную мельницу, может быть даже паровую машину — всё это хлам. И весь этот хлам оставил бы человечество в унизительном античном состоянии. Подавляющее большинство окружающих нас устройств (телефон, телевизор, компьютер и далее — список от потолка до пола) невозможно было бы создать без открытий физики.

Причём тут логика?

Почему-то считается (в Википедии так и написано), что в точных науках безупречная т. н. строгая логика. Это, безусловно, не так. Подавляющее большинство открытий в физике сделано против всякой логики. Если бы наука делалась по логике, то победили бы философы или математики. Как раз физики — это скорее те, кто либо идут против логики, либо стараются её не слишком замечать. Логика, пожалуй, самый плохой помощник для физика.

Представление о красоте, симметрии, некая энергетическая интуиция (поиск лёгких путей)… Что угодно, но только не логика.

Логика приставляется к научному открытию задним числом. Та самая математика, которая каждый раз оказывается абсолютно неожиданной. И не дай бог, приставить к науке математику хоть на секунду раньше, чем открытие будет сделано. Можно забрести совсем не в ту степь.

Парадигма — это как?

Отовсюду только и слышишь о необходимости правильной научной парадигмы. Мол, без неё мы слепы. Вот те на! Слепы? В определенном смысле учёный должен быть именно слепым (да ещё и глухим), и только тогда ему повезёт. Глухота, чтобы не слышать никакого чужого (особенно, авторитетного) мнения. А слепота, чтобы не видеть т. н. очевидных ходов. Каким-то загадочным образом основные физические законы были (кем-то?) тщательно замаскированы. И открыть их мог только «слепой», человек с нестандартным взглядом на то, что видели до него сотни тысяч людей… Видели, видели и ничего не увидели. А потому любая предварительная парадигма — это враг науки. Парадигма — это потом, задним числом, когда наука уже сделана. Может быть для техники. Но не для науки.

Парадигма ненаучности гуманитарных наук.

Одна из самых зловредных парадигм — это идея, что есть какая-то отдельная гуманитарная сфера, не подвластная научному поиску. На том лишь основании, что человек — существо хаотическое, анархическое, принципиально непредсказуемое и никакому описанию не подлежащее. В результате — «оставь надежду всяк сюда входящий»… Очевидно, что все успехи физики связаны с возможностью бесконечно перепроверять истину с помощью экспериментов, всё более изощренных, тонких и точных. А в гуманитарной сфере, мол, эксперимент принципиально невозможен.

Если бы физики с такой же лёгкостью капитулировали перед чем-либо малопонятным и якобы неподвластным экспериментальной проверке, то никакой физики никогда бы не возникло. Работать надо! И не только мозгами, но и задним местом. В том смысле, что поменьше болтать языком и побольше упорства — где-нибудь да повезет. Не так всё страшно, не боги горшки обжигают…

Что мешает?

В первую очередь гигантский негативный опыт, груз тысячелетий. К большому сожалению (так вышло), что человечество начало интересоваться само собой (гуманитарное знание) слишком давно. В те времена, когда бытовая логика была полновластным властелином человеческого мышления. Научный метод, основанный на некотором парадоксе («гений — парадоксов друг») был человечеству неведом. Нужно было дождаться рождения физики (Исаак Ньютон), появления на основе новой физики новейшей техники, чтобы осознать, что только физики (по стилю мышления) смогут создать эффективную гуманитарную науку.

С чего начинать?

Увы, с нуля! Нужно обнулить буквально всё, убрать (убить!) все гуманитарные парадигмы. Парадигм очень много, они путаются под ногами, они сверкают громкими именами. У каждой своя логика, своя правда. Не исключено, что где-то как-то в них, действительно, проскакивает плодотворная идея. И всё же правильнее будет обнулить всё. Подобно Исааку Ньютону произнести сакраментальные слова «Гипотез не измышляем!»

Никакой логики!

Тысячи лет беспрерывной логичной болтовни. Остановить в себе жажду выстраивать цепочки причин и следствий — это кажется немыслимым. Меж тем, сделать это нужно. Просто законодательно запретить в любых исторических лабораториях выстраивать какие бы то ни было логические связки и начать потихоньку «переворачивать камни». («Переворачивание камней» — это такой, несколько туповатый, но проверенный научный метод, когда надо перебрать абсолютно все возможные варианты, а вовсе не только логичные).

Аналитики — главное зло.

Аналитики — главное зло. Их логика безупречна, их знание всеобъемлюще. Они в состоянии объяснить любое происшествие, ибо всегда знают, где причина, а где следствие. Они даже могут предсказывать будущее, ибо будущее сплошь и рядом — это пошлая и обыденная экстраполяция прошлого. На всякий случай аналитики создают несколько моделей будущего и даже вычисляют для этих моделей вероятность. Что-то вроде тотализатора — ставки на лошадиные скачки по кругу ипподрома… Да только к науке это никакого отношения не имеет, это скорее техника. А наука — это всегда неизвестность. Может быть вовсе не по ипподрому, а по пустыне, и не скачки, а поход, и не лошадей, а верблюдов… Всё может быть! До тех пор пока не будет открыта единственная истинная работающая теория, ни в чём нельзя быть уверенным.

Работа учёного…

Итак, работа учёного — это «переворачивание камней». Почти всегда под камнем пустота. Но надо идти дальше, переворачивать и переворачивать. Поэтому работа учёного имеет такую низкую эффективность. Техник, инженер, изобретатель, что-нибудь да создаст. А учёный? Один из тысячи, а может из ста тысяч… Историкам предстоит пройти этот путь. А ведь они чертовски избалованы. Сотни архивов, сотни тысяч единиц хранения архивных материалов. Так соблазнительно, можно тут же защитить диссертацию, иногда докторскую… Но это всё никакая не наука, это предварительный набор экспериментальных данных. Как уговорить историка завершить экспериментальный этап и приступить к истинной науке?

Шансов почти нет! «Зачем нам на Таити, нас и здесь хорошо кормят». Но если кто-то всё же отважится стать учёным, его ждёт каторжный труд — «переворачивание камней». Камней в истории много.

Итак…

Отказавшись от прямолинейной логики, отринув всякую возможную парадигму, став глухим ко всякому авторитету, пренебрегая т. н. «видением» исторического процесса, необходимо начать шаг за шагом, факт за фактом, фактор за фактором перебрать все возможности (перевернуть все камни), но найти хоть какую-нибудь маленькую, самую малозначительную закономерность. Попытаться вывести какой-нибудь крошечный закон.

Твердь…

Каждый найденный закон — это маленький кусочек тверди в бескрайнем море фактов, плавающих в бульоне мироздания. Сначала остров, потом архипелаг, а там уже и материк науки…

Каковы шансы?

Шансы кажутся минимальными, практически нулевыми. Нет и не может быть историка или философа с таким специфическим (физическим) мышлением. Или с другой стороны: где найти физика, которого можно было бы оторвать от любимой физики (только под дулом пистолета!) и ввести хотя бы минимально в историческую проблематику…

И всё же чудеса случаются (если им пришло время). Вот, к примеру, великий Эрнест Резерфорд незадолго до смерти (умер в 1937-м) сумел «доказать», что энергию ядра человечеству никогда не удастся использовать. И это за несколько лет до создания атомной бомбы и атомных электростанций. Вот тебе и физик, вот тебе и предсказания…

Сегодня создание теоретической истории подавляющему большинству т. н. специалистов кажется невозможным (а остальному человечеству просто наплевать!). Но верить в чудо всё равно не возбраняется.

Неисчислимые блага

А как было бы здорово! Открытие истинной (работающей) теории, описывающей исторический процесс, принесло бы человечеству неисчислимые блага. Войны, с их чудовищными и ничем неоправданными жертвами — следствие именно исторических разночтений, невнятных историко-политических иллюзий, неких комплексов национальной неполноценности и незакрытых исторических счетов… И вся эта череда причин, в конечном счете, является следствием дурно изложенной истории, допускающей столь вольные национальные интерпретации.

Фантастическая получается ситуация: хорошая теория (та самая единственно верная) раз и навсегда решила бы проблемы человечества. Но люди с маниакальным упорством сочиняют псевдотеории (те самые концепции-парадигмы), которые запускают цепные реакции войн, поражений, реваншей, крушений и перерождений.

Этих псевдотеорий было так много, и люди с таким энтузиазмом бросались проверять их на практике будущего. Вместо того, чтобы для начала проверить их на прошлом. Тут мы, наверное, подходим к одному из главных требований к будущей Теоретической истории.

Между прошлым и будущим…

Между прошлым и будущим для реально работающей исторической теории не должно быть никакой разницы. Это, пожалуй, главное. Но это главное не в состоянии уместиться в головах людей. Я, например, с детства был знаком (благодаря фильму Сергея

Эйзенштейна) с гениальной исторической формулой: «кто на Русь с мечом придёт, от меча и погибнет». Но если эта формула верна (пусть на эмпирическом уровне), то какого чёрта ею не воспользовались самые заинтересованные инициаторы исторических трансформаций.

Шведы в XVII веке, французы в XIX веке, немцы в XX веке… В чём тут дело? Значит формула не была доказана, либо доказана неубедительно. А что убедительно? Любой физик скажет: только та эмпирическая формула, которая подтверждена теорией, выведена из теории.

Стали догадываться и расплодили политтехнологов…

Человечество всегда знало, что не одними помазанниками божьими делается история. Дворцовые интриги, заговоры, восстания, дискредитация честных правителей и возвеличивание жуликов… Всё это известно спокон веку. Но в последнее время просто бум лжедмитриев, лжепетров и прочих аферистов, не имеющих никаких прав на то, чтобы «порулить» историей. Чтобы не называть эти странные процессы нехорошими словами, решили, что всё это будет именоваться политтехнологией. Политтехнологов расплодилось, что тараканов. Но эффективно сработать получается один раз из четырех попыток. Цветные революции проваливаются одна за другой. Слепому ясно, что технологии по смене власти сработаны на скорую руку, никакого научного обоснования даже близко нет. Дискредитируется великолепная идея…

Великолепная идея

Если Теоретическая история будет всё же создана, то одним из первых пунктов станет положение о закономерной смене элит. В самом деле, менять власть с калейдоскопической быстротой — глупо. Совсем не менять, дожидаясь пока старцы впадут в маразм или поумирают сами — ещё глупее. Нужен компромисс. Теоретическая история наверняка вычислит жесткие временнЫе границы власти той или модели исторического существования. И тогда получится, что дёргаться раньше времени — бесполезная трата сил (какой смысл будить Герцена, если толку от этого — чуть). А когда придёт время, то власть сама упадёт к ногам, как спелое яблоко. И только если жизнь отстанет от теории, то можно начинать действовать самим.

Ещё более великолепная идея

И уж если удастся посчитать временнЫе отрезки власти, то тем более удастся посчитать, когда и где станет горячо в межгосударственных отношениях, как это удаётся сделать в точных науках, которые всегда знают, где и как долбанёт, и при каких условиях начнётся какая-то особенно энергичная реакция. Сказать, что предсказание войн — это что-то совсем невиданное, наверное, тоже нельзя. Однако, если всё человечество будет знать — где и когда полыхнёт, а также будет знать как отвести энергию в мирное русло, то уж наверное можно будет минимизировать издержки.

Самая великолепная идея

Своевременная перемена власти, предотвращение войн — это прекрасно. Но ещё прекраснее — это создание единого исторического сознания у всех людей на Земле. Если человечество умудрилось сделать едиными правила алгебры и арифметики, если все мы признали единые законы химии, физики и биологии, то почему бы не создать единую историческую науку. Единую как для младшей школы, так и для средней школы. Эта задача точно не из самых трудных. Историческая таблица сложения и умножения, возможно, будет несколько скучновата, но уж выгоды от такой всемирной таблицы просто сказочные.

И если теоретическая история достигнет такого же уровня эффективности как и теоретическая физика, то спорить станет не о чем, ни русскому с поляком, ни англичанину с французом, ни мексиканцу с американцем.

Исторические споры через призму науки

Между физиками тоже когда-то шли интеллектуальные сражения и идут, возможно, до сих пор. Но это бои единомышленников, союзников, практически дружеские спарринги. А почему? Да, потому что в результате и проигравшие в споре, и победившие в нём — одинаково счастливы, ибо понимают, что реальную победу одержала истина, а она для учёных свята. Одержавшая победу истина разбудит (не Герцена, конечно), а роты и батальоны инженеров, техников, изобретателей. И такое всем веселье будет от рождения новых и новейших, всё более блестящих исторических технологий, что хватит всем…

Может всё же подождём ещё пару сотен лет?

Не сгущаю ли я краски? Откуда такая спешка? Жили без теоретической истории столько веков, проживём ещё. Куда бежать? Наука не терпит суеты, не нуждается в понукании. Более того, истинная наука всегда выглядит отталкивающе (поначалу), она пугает нас, ибо ломает мозг, сокрушает привычное, такое уютное представление о мире. Вспомним, как ополчились на Исаака Ньютона все вокруг. Как его невзлюбили. И даже после смерти родоначальника науки, Иоганн Гёте (тоже ведь не случайный дурачок с улицы) продолжал клеймить Ньютона за то, что тот, оказывается, лишил человечество романтизма. Мол, до Ньютона всё было романтично, а он расщепил белый свет на составляющие, и романтизм разом исчез. Так зачем нам эти сложности? Создаст человек Теоретическую историю, а мы его начнём клеймить и в грязь втаптывать. Оправдывайся потом перед потомками за противодействие прогрессу…

Или сушим, или тонем…

Историческая наука тяжело больна. И болезнь эта подобна весенним наводнениям. Исторические снега сошли, лёд растаял, архивы вскрыты, раскопки произведены, радиоуглеродный метод расставил метки, солнышко припекает, пора сеять… Ан нет, исторические реки вышли из берегов, и начался потоп.

Чего только не услышал за последние года потрясенный знаток истории. То придумают какую-то альтернативную историю, то сдвинут Древний мир в Средневековье. Или вот ещё, нашелся умник, который заявил, что история — это не войны, государства и революции, а жизнь какого-нибудь вонючего обывателя. А ведь обыватель — главный убийца истории. Ему, обывателю, всегда всё равно: белые, красные, бандеровцы, махновцы, немец, француз… Он вне истории, эдакий мышонок в норке, ко всякой исторической стадии готов приспособиться.

Историческая наука теряет те немногие (случайные) теоретические достижения, которые у неё были — размывается дихотомия Восток-Запад, разваливаются столь милые нам эпохи (Средневековье, Ренессанс и т.д.)

Но главное, конечно, это растаскивание истории по национальным квартирам. Невероятной ценой в 1945 году мы вроде бы создали минимальное количество исторических версий: западная и социалистическая… А теперь всё снова в мелкий горох, причем не брезгуя прямыми фальсификациями, ибо все средства хороши, дабы национальный герой всегда был великим и непогрешимым, а иноземный варвар всегда был уродливым чудовищем. В этом наводнении история утонет в кратчайшие сроки. Если срочно не начнём сушить.

Как сушить?

Создание теории — это по сути дела открытие некой универсальной формулы. Не исключено, что формула не будет слишком простой. Ибо есть разные масштабы времени: год, век, тысячелетие…Разные масштабы энергий… Для больших энергий одни законы, для маленьких — другие. Но какой бы сложной не оказалась формула, она мгновенно перекроет бурные потоки околоисторической болтовни, вытрет влагу взаимных обид и претензий. Формула она и есть формула, — сушит всякую избыточную сырость…

А почему раньше нельзя было?

Зайдём с другой стороны: если нельзя откладывать создание теоретической истории на будущее, то как объяснить (хотя бы самому себе) — а почему, собственно, мы, почему раньше не открылось? Что мешало открыть законы исторического развития в благородные времена Александра Пушкина, или смутные времена Антона Чехова, в бодрые времена Михаила Булгакова или в загадочные времена братьев Стругацких?

Ни цензура царизма, ни жесткая историческая монополия Советской власти для науки не могли быть препятствием. Тепличные условия для науки скорее помеха. Формулу можно было и на клочке бумаги вывести, сидя в какой-нибудь шарашке. Думается, главное в другом. Человечество должно было распрощаться с иллюзиями.

Удивительно, но именно грандиозный технический прогресс стал родоначальником колоссальных социальных иллюзий. Поверили в Царство разума, потом поверили в могущество капитала, потом в светлый индустриальный коммунизм. Теперь, когда стало ясно, что все без исключения гуманитарные идеи (на фоне технического прогресса) оказались бездарными и никудышными, логику (поверхностные рассуждения и благие намерения) можно отбросить в сторону и попытаться всё же сделать науку. Если уж выпало нам, так надо делать.

Ура! Ура!

Открытие законов физики перевернуло наш образ жизни. Электрический свет, телевидение, интернет, орбитальные группировки спутников над головой и прочие научно-технические фокусы, напрочь поменяли антураж. Но внутренне мы остались теми же наивными мечтателями и благодушными болтунами («только квартирный вопрос нас испортил»).

Очевидно, что открытие Теоретической истории полностью сменит содержание нашей жизни. Внешне всё так же: будут позванивать телефоны и поблескивать телевизоры, но содержательная сторона жизни изменится в корне. Болтать о смысле жизни и построении светлого будущего отныне будет невозможно. Кто-то на время впадёт в депрессию от потери романтизма (идущего от неопределенности), но большинство вздохнет с облегчение и произнесет что-то типа этого:

— Слава Богу! В нашей жизни, в жизни наших дедов и прадедов, наших внуков и правнуков отныне и вовеки будет зафиксирован и проявлен точный, однозначный и очень значительный смысл! Научно доказано!

Фото: открытые источники

https://wsjournal.ru/grigorij-kvasha-neizbezhnost-teoreticheskoj-istorii/