Источником эгоизма являются инстинкты, психическое наследие, полученное от биологических прародителей, которые погибли бы как вид, если бы не приобрели (или не сохранили бы) их по ходу эволюции. Тот, кто был лучше (сильнее, хитрее и т.д. - т.е. эгоистичнее) других, тот завладевал территорией, пищей, другими преимуществами, включая выбор сексуального партнера (партнеров).
Эмоции, субъективно выражающие как стремление к реализации таких преимуществ, так и довольство (удовлетворенность) достижением их, а объективно ведущие к совершенствованию вида, улучшению его приспособленности к среде обитания, могут быть представлены (отражены) формулой натурального, примитивного эгоизма:
|
| я лучше других, и ПОЭТОМУ – мое! я имею! ПОЭТОМУ у меня лучше чем у других!(A) | |
Однако для человека, живущего, в отличие от биологических предков, в искусственной среде цивилизации, в коллективе и обществе, ведущим инструментом выживания становится мышление, разум (более высокий уровень психики). Значение эмоций сохраняется, но отодвигается (в норме) на второй план.
Одновременно та же цивилизация, с возникновением в ее рамках института собственности, делает возможными и изменения, искажения изначального смысла эмоции (А) со сдвигом акцентов с личных (или личностных) достоинств персоны на ценность собственности, которой она обладает. Соответственно может модифицироваться и сама формула (А):
|
| я лучше других, ПОТОМУ ЧТО | мое ценнее, у меня лучше чем у других | (B)
|
|
| я лучше других, ПОТОМУ ЧТО | у других хуже, чем у меня | (C) |
|
| я лучше других, ПОТОМУ ЧТО | у меня – и только у меня | (D) |
Такие искажения как изначальных естественных эмоций, так и соответствующих им смыслов и тенденций поведения ведут к специфически человеческим порокам.
Доминирование эмоции (B), стремление к реализации ситуации, выраженной этой формулой, ведет к жадности, скупости, стяжательству, накопительству, "мещанскому вещизму";
доминирование эмоции (С) ведет к завистливости, алчности, не столько (или не только) к стремлению увеличить ценность своей собственности, но и уменьшить ценность чужой; например, ее присвоением или уничтожением; и наконец
доминирование эмоции (D) ведет к болезненной ревнивости, к стремлению все и вся подмять под себя, к властности.
Жадность, зависть, ревность можно интерпретировать не как эмоции, отражающие стремление добиться чего-то, а как страх не добиться, не получить желаемого, или лишиться его, но это мало что меняет в плане этики.
Стремление быть лучше других – изначально ориентированное на улучшение вида, увеличения его приспособленности, жизнеспособности, жизнестойкости – может стать самоцелью и в гипертрофированном, абсолютизированном виде перерасти в
соревнование ради соревнования,
риск ради риска
власть ради власти
вражду ради вражды,
и тем самым быть доведено до абсурда, до антагонизма с изначальной ориентацией, идя во вред обществу, во вред виду Homo Sapiens, поскольку утверждает грубую, низменную силу в ущерб тонким, возвышенным, специфически человеческим свойствам и их проявлениям.
Патриотизм, как коллективный эгоизм (не как любовь своей родины), как и инфантильный эгоцентризм (моя мама, моя игрушка), достался нам в наследство от филогенетических предков. Хищники и птицы эгоистически отстаивают, охраняют свою территорию. Лососевые патриотически возвращаются в тот самый ручей, где вылупились из икринки, чтобы именно здесь оставить потомство и умереть.
Однако сходство между людьми разных стран, народностей и наций (соседних деревень или улиц – тем более) гораздо существеннее, чем различия между ними. Ибо для всех Земля – место ада, область (мир) пленения духа в плоти, полигон мучений и нравственной закалки. Все мы немножко Иовы. Нас зря пугают адом посмертным, потусторонним. Это сюда мы брошены на отработку своей кармы (хотя по невежеству мы ее часто ухудшаем, вместо исправления).
и
|
