|
|
 |
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ( ФП )
Часть II
Перед лицом ВЕЧНОСТИ
(ПСИХИКА и СВЕРХПСИХИКА)
Глава 10.
АПОЛОГИЯ МАЗОХИЗМА
(ЭТИКА в свете РЕИНКАРНАЦИИ)
Реинкарнация – одна из проблем, на которых тесно соприкасаются наука и религия, знание и вера.
|
10.7. ВЕРА и РЕЛИГИЯ [ 41 ]
|
Рассуждение о боге на основании совершающихся явлений,
конечно, относится к предмету натуральной философии
И. Ньютон (1643-1727)
|
и
Когда мы говорим о ком-то, что он человек верующий, мы всегда и естественно подразумеваем, что он верит в Бога, и именно в Бога. Однако сами понятия – как вера, так и Бог – далеко не однозначны.
Можно (следует) различать два вида веры –
• активная уверенность человека в реальности Бога как результат собственного опыта, фактически – знание, столь же несомненное, как ваша вера в то, что Вы сейчас читаете эти строки, и
• пассивное доверие авторитетам от религии.
Вопрос о природе авторитета, о том, кого и что можно считать авторитетным, а кого и что – нельзя, был здесь затронут (см. р-л 1.2 ). Затронут, но не решён: он всегда решается индивидуально, применительно к конкретной проблеме/ситуации, и решается далеко не всегда просто, однозначно.
Религия – социальная (общественная), догматизированная, ритуализованная форма, система почитания Бога, общения с ним, всегда включающая в себя определённую космогоническую доктрину, частью которой является представление о месте человека во Вселенной.
Каждая религия многослойна в том смысле, что содержит представления, знания нескольких уровней/слоёв глубины постижения – трёх как минимум: знания,
• намеренно упрощённые для таких дилетантов, как дети, неофиты и т.д.;
• общедоступные, для посвящённых; и
• сокровенные для сравнительно узкого круга профессионалов, почему их и называют эзотерические (тайные), оккультные (затуманенные) и т.п.
Генетика религии, её зарождение и становление, имеет как раз обратную последовательность. Она берёт начало как знание одной конкретной личности (адепта); знание интуитивное, духовное, т.е. полученное не на физическом уровне практики, но тем не менее подтверждаемое практикой (по крайней мере – ею не опровергаемое), апробированное, достоверное. Затем уже появляются упрощения, происходит популяризация изначального, глубинного знания: сначала для духовной элиты, и затем для всех остальных. Зарождение большинства мировых религий (пожалуй, всех, кроме ислама) обстоятельно описаны Эдуардом Шюре (1841-1929) [ 145 ].
Новое направление, модификация религии, может при зарождении оцениваться последователями, приверженцами прежней религии или прежнего, исходного направления как ересь, и может поэтому утвердиться в дальнейшем в борьбе, аналогичной биологическому естественному отбору.
Замечание о соотношении веры и знания можно отнести не только к религии, но, почти в равной мере, и к науке. Нередко большая часть индивидуального багажа даже не рядового обывателя, а профессионала – это не научные знания, не то, в чём человек уверен благодаря собственному исследовательскому опыту, а верования, следование научному авторитету. Доходит и до парадоксов, когда авторитету доверяют больше, чем живому эксперименту (см. р-л 1.6.3 ).
Давление научного авторитета может влиять отрицательно и на повседневную практику. Ещё век назад Альберт Молль (1862-1939) отмечал [ 84 ]:
• К сожалению, история новейшей медицины показывает нам, что лечебный приём сплошь и рядом признаётся ненаучным исключительно потому, что не признаётся официальными представителями врачебного сословия.
• История медицины даёт нам немало поучительных примеров того, как быстро иногда меняются в области терапии убеждения и взгляды. Каким только насмешкам не подвергалось в прежнее время лечение водобоязни предохранительными прививками Пастера!
Легко понять, к чему это может привести.
• Так как медицинские воззрения подвержены значительным и частым переменам, то отсюда видно, что врач, действовавший по существу своему совершенно правильно, может подлежать наказанию, если отступил от шаблона.
• Врач, сознательно рискующий подвергнуться порицанию общественного мнения ради добросовестного исполнения своего долга по отношению к больному, совершает подвиг и может оказаться мучеником.
Отсюда – выводы для практики:
• Врачевание и бюрократия – понятия решительно несовместимые.
• Мы не имеем права отказаться от какого-либо средства, оказавшегося действительным, только под предлогом его ненаучности.
Припомним в этой связи, что Милосердие стоИт выше писаных законов (Леви [ 155 ]).
За термином Бог скрываются самые разнообразные взгляды, целый диапазон мнений, представлений, понятий – от СВЕРХЧЕЛОВЕК до АБСОЛЮТ, т.е. разнообразных вплоть до взаимной противоречивости.
(У нас часто употребляют слова "божество" и "бог". Они имеют тысячу значений, а для каждого в отдельности не меньше двадцати. Торнтон Уайлдер. Мартовские иды/ Thornton Wilder. The Ides of March, 1948).
Здесь тоже есть, что уточнять.
Бог – прежде всего ментальное Бытие [УДИ – см. р-л 2.3 ], ментал, Мысль, Идея, Дух, Слово / Логос.
Но Он же – и астральное Бытие, астрал, Чувство, Душа, Любовь (здесь уместно упомянуть и Григория Саввича Сковороду (1722-94), говорившего: без души трава – сено, дерево – дрова, человек – труп).
Но Он же (Бог) – и физическое Бытие, Вселенная.
Бог – всеобъемлющее начало, источник и причина саморазвития Бытия, но также Его многочисленные персонификации.
Персонален ли Бог?
Объективно – да. Объективно, онтологически – каждое единство является персональным, т.е. представлено соответствующим ментальным объектом (см. р-л 7.3 ).
Субъективно – возможно, нет. Субъективно – с вульгарно-антропоцентрической позиции, для человека, не умеющего увидеть единства за множеством его элементов (увидеть леса за деревьями), понять и/или почувствовать себя одним из таких элементов – Бог есть не персона, не личность, а абстракция и непостижимость; если, конечно, не учитывать более примитивную позицию: Бог создал человека по образу и подобию своему – и, следовательно, Бог антропоморфен.
Cуществует, впрочем, точка зрения, согласно которой сама постановка вопроса о сущности, качествах или атрибутах Бога неправомерна, неуместна: Познание Его есть низшая ступень, падение. В существе своём мы обладаем им. Он – реальность вашей жизни, тела, души и духа. Так как же и зачем познавать Его? (Вивекананда (1863-1902), 1897).
Дьявол – персонификация Зла, и в этом смысле антагонист Бога. Но Зло не есть нечто абсолютное; это понятие принципиально субъективное (повторим [см. р-л 10.4 ]: Объективно щука не есть зло. Зло она только для карася). С одной стороны, зло – это те препятствия, что мешают достижению целей, являющихся смыслом человеческой жизни, с другой – они создают повод, стимул для усилий при достижении этих целей (и, соответственно, для борьбы с Дьяволом). Зло – инструмент воздействия на воплощенную сущность, стимул для её прогресса. Поэтому Дьявол – реальность относительная. Дьявол – часть, некоторый аспект Бога – реальности абсолютной. Дьявол может вредить только с "божьего попущения". Но понять, почему Бог попустил злу совершиться, задача далеко не всегда простая.
Действительно, оккультизм – основа всех религий. Однако, есть ли в этом его вина перед современной наукой, перед материализмом?
Действительно, религия – это всегда поклонение (и преклонение), причём, возможно, не только предмету культа, но его служителю. В этом смысле она действительно – опиум для народа. Однако, не оккультизм виноват в том, что его корифеи, лучшие его знатоки и пропагандисты – основатели религий, великие посвященные (по Э. Шюре) – становились предметом поклонения. Сами они, несомненно, предпочли бы иметь не поклонников, а последователей. Предметом же поклонения может стать любое лицо или даже только имя, любой предмет или абстрактная идея. В связи с этим думается, что не на путях запретов и уничтожений лежит успех в борьбе с этим опиумом. Можно сжечь деревянный крест, но никому не придёт в голову уничтожить Солнце. Между тем, принципиальная разница между поклонением тому и другому отсутствует.
На эффективность молитвы, этой формы общения с Богом, может не влиять ни её физическая/ритуальная составляющая, ни полное отсутствие её внешних форм и проявлений.
• Если человек видит в Боге единое с ним, он не нуждается в посреднике.
• Совершенная эпоха придёт тогда, когда каждый человек будет священником, и люди не будут одеваться в специальную одежду, чтобы рекламировать своё благочестие.
• Совершенная эпоха не потребует форм, обрядов и телесных жертв.
• Свобода делает каждого человека священником, даёт ему возможность идти одному и класть свои жертвы на алтарь Богу.
• Небо не есть место; это состояние разума.
• Люди всегда имеют в себе то сокровенное место, где они могут встретить своего Бога. (Леви [ 155 ]).
Эффективность молитвы зависит не столько от её внешних атрибутов и проявлений, сколько от умонастроения молящегося, от акцентов, расставляемых им в одном и том же тексте, от смысла, вкладываемого им в одно и то же слово. Так в классическую "Отче наш ...", состоящую из просьб (дай, прости, избавь), можно внести не столько надежду, веру в исполнение этих просьб, сколько благодарность за то, что УЖЕ дано, что УЖЕ прощено, что избавление УЖЕ даровано.
Такой акцент может быть оправдан, если оправдания требуются, по крайней мере двумя соображениями.
Судьба помещает человека именно в те ситуации, которые ему необходимы, полезны для совершенствования, для приближения к своему духовному источнику, к Богу. Другое дело, что не всегда мы это понимаем, и даже напротив, в большинстве случаев, если и понимаем, то на солидном временнóм отдалении. Любую реальную ситуацию, как бы тяжела или неприятна она ни была, априорно следует признать поводом для духовного роста, признать подарком судьбы и, соответственно, поводом для благодарности Всевышнему. Ещё из Леви [ 155 ]:
• ...каждый получает уроки, в которых нуждается.
• Все силы плотской жизни не смогут уничтожить вашу жизнь, пока ваша работа не будет закончена. Зов смерти к лучшему; там мы решаем проблемы так же, как и здесь; и каждый определён находиться там, где он может решить свои проблемы наилучшим образом.
Но решающее слово здесь, как и во всём, за практикой. Сама просьба, в которой акцентируется не столько надежда на (...), сколько благодарность за её исполнение (не важно – отдалённое или сиюминутное), имеет бóльшую силу реализации. Не так ли и Иисус, молясь о воскресении Лазаря, благодарил Отца за то, что Тот его услышал...
Непременным фоном здесь подразумевается чистота помыслов/просьб. Если же они не чисты, то это и к лучшему, если молитва не будет услышана, если желаемое не воплотится, если карма молящегося не будет утяжелена.
Путь к Богу – не столько путь приобщения к религии, к поклонению и преклонению, сколько путь творчества, путь самосовершенствования (хотя одно не исключает другого). И не столь важно, на каком поприще, на базе какой деятельности оно происходит – физический ли это труд (в частности, и совершенствование своего тела), искусство ли (сфера переживаний, эмоций) или наука (сфера познания, мысли). Каждая из этих сфер деятельности даёт повод вспомнить притчу о трёх рабочих, толкавших перед собой на строительстве тачки с песком. На вопрос о том, чем они заняты, один ответил Таскаю эту проклятую тачку, другой – Зарабатываю свой хлеб, а третий – Я строю Храм. Кажется, Вольтеру принадлежит высказывание: вдохновение есть награда за настойчивый труд. Вдохновение – высшая фаза творчества, общения с Богом, достижения общности, единства с Ним (см. р-л 6.2.7 ).
Религия (культ) – хранитель и проводник оккультных знаний и умений. В этом плане все религии, от "примитивных" до "мировых", поучительны. Религиозный опыт – серьёзный фонд пси-техник, методик для практической психологии. Отвергать их только потому, что они уже использовались прежде людьми другого мировоззрения, было бы неразумно. Психология нуждается в освоении этого фонда: его анализе, проработке и доработке. Опыт подобной работы имеется. Физика в свое время освоила ("отняла" у оккультизма) магнетизм, медицина – гипноз.
Оккультизм – база каждой религии, но между ними (оккультизмом и конкретной религией) могут быть и принципиальные расхождения. Так, христианским понятием таинство подразумевается непреодолимая граница между верующим и объектом верования, между частью и целым, несмотря на признание христианством отдельной человеческой личности частицей Бога. Априорно утверждается, что существуют явления, процессы, объективно недоступные для человека – ни для его интеллекта, ни для интуиции. Оккультизм же отвергает любые априорности – все истины выясняются на базе опыта, эксперимента. По этому принципиальному показателю оккультизм ближе к материализму, чем к большинству конкретных религий с их догм(ат)ами.
С другой стороны, и материализм нельзя отождествлять с атеизмом, как это делалось у нас многие десятилетия. Наоборот: многие видные ученые-естествоиспытатели, бесспорные материалисты, были людьми глубоко верующими.
Особое значение вопрос об отношении к религиозному опыту может иметь для медицины. Станислав Гроф указывает [ 31 ]: ...необходимо в особенности серьёзное внимание к терапевтическому потенциалу мистической и религиозной сферы ЛСД-переживания. То же справедливо для любого (не только ЛСД-) переживания. Рекомендации такого характера имеются и в официальных материалах ВОЗ [ 90 ] (но для самой ВОЗ они остаются пустой декларацией).
Так, следуя новыми путями, мы не пришли к новым выводам, а лишь подтвердили старые, известные: вера и религия – понятия не связанные жёстко.
Более того: различие между ними перерастает в контраст. Например, при возникновении межрелигиозных конфликтов.| |
Все мировые религии признают единобожие. Вера у них одна.
Все противоречия между ними – это споры лишь об имени единого Бога.
Все противоречия между ними принципиальны не больше, чем свифтовсий спор,
с какого конца – тупого или острого – следует разбивать крутое куриное яйцо. | |
Один может быть глубоко верующим, но не принадлежать какой-либо определённой религиозной конфессии. Другой может быть искренним приверженцем, проявлять себя ярым поклонником, последователем религии (вплоть до фанатизма, до агрессивности в отношении к менее рьяным, не говоря уж об инакомыслящих), оставаясь верующим лишь формально, поверхностно, не думая самостоятельно, творчески, а лишь доверяя авторитетам, повторяя чужие слова.
Один может быть убеждённым атеистом, но вести при этом подвижнический образ жизни. Другой может, считая себя в высшей степени религиозным (святее Папы), оставаться безнравственным.
Нет сомнений в том, кто из них готовит себе рай, а кто – ад.
и
|
 |
|
|
