Сегодня человеческие знания не представляют собою нечто единого, монолитного. Напротив: в них достаточно четко выделяются две системы.
    Одна из них – система рациональных знаний, современная академическая наука (САН) – понятна, привычна нам, поскольку мы воспитаны в ней с раннего детства. Эта система сравнительно молода. Она зародилась в Европе, в эпоху Возрождения. Ее мировоззрение базируется на работах столь значительных исследователей, как Николай Коперник (1473-1543), Иоганн Кеплер (1571-1630), Рене Декарт (1596-1650), Исаак Ньютон (1643-1727). На ее базе построена современная техническая цивилизация, плодами которой мы пользуемся постоянно и с благодарностью.
    Однако, несмотря на бесспорность и масштабность ее успехов, приходится признать: САН переживает кризис, проявляющийся в том, что в ее рамках не находит объяснения, обоснования – и не может найти принципиально – ряд явлений. Существование хотя бы даже одного такого явления уже явилось бы достаточным доказательством этого кризиса. Мы отметим здесь два из реально не ограниченного множества таких доказательств [* Z *, * Y *].
    Другая система – знания иррациональные, изначально ИНТУИТИВНЫЕ. Эта система несравненно более древняя. Скорее всего, она является ровесницей самого Человека. Поэтому правильнее говорить о ряде систем, ибо каждая цивилизация порождала свою (или свои). Эти знания дают их обладателю столь большие возможности, что традиционно считалось: их можно доверять только людям, обладающим определенным минимумом (различным в различных обществах) морально-этических качеств. Для прочих – для ПРОФАНОВ – эти знания оставались тайной. Отсюда их названия ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ (внутренние, скрытые), ОККУЛЬТНЫЕ (затененные, затуманенные, неясные).
    Главное различие этих систем, однако, не в их источнике – разум или интуиция – а в их мировоззрениях. Рациональная академическая наука, придерживаясь представлений Декарта, признает материей только физическую реальность, только то, что атрибутивно связано с пространством – будь то вещество, имеющее массу, плотность, место и протяженность в пространстве, будь то излучение, не имеющее массы покоя, четкой локализации, как бы размытое по пространству, – то, что субъект (исследователь) может объективизировать хотя бы одним из своих физических органов чувств (или с помощью приборов): потрогать, увидеть... Вся же нефизическая или метафизическая реальность, включая человеческие мысли и эмоции, считается нематериальной, для определения ее используется термин идеальное.
    Кстати, здесь обнаруживается глубинный и изначальный парадокc САН: исключая метафизику, выводя ее за границы сферы материи, и одновременно демонстрируя, подчеркивая свою материалистичность, САН априорно лишает себя возможности изучать мысль, которая для самого Рене Декарта явно была началом первичным, независимым и доминирующим – cogito, ergo sum – думаю, значит я есмь, – ставит мысль вне сферы своей компетенции. Наука материалистическая не может изучать нечто, что бы то ни было, нематериальное.
    Оккультизм же утверждает, что реальность метафизических составляющих Бытия – его (1) информационного, духовного слоя, в оккультной терминологии ментального, и (2) слоя энергетического (мира тонких энергий), душевного, астрального – по крайней мере не уступает реальности слоя физического. Как сказано в Изумрудных скрижалях Гермеса Трисмегиста (трижды величайшего), Что наверху – то и внизу, что внизу – то и наверху. Но физическая реальность для оккультизма – нечто неустойчивое, ненадежное: в ней постоянно что-то рождается, что-то умирает (в йоге имеется даже специальный термин – майя – для обозначения этой обманчивости, призрачности физического мира); а дух для него вечен, неистребим и даже, по некоторым воззрениям, неизменен.
    Несмотря на столь серьезные различия, почти антагонизм, у этих двух систем есть один общий элемент, имеющий принципиальную важность и роднящий их – общая методология. Не конкретные методы исследования реальности, а принципиальный подход к тому, чтo следует признать истиной. Обе системы критерием истины признают практику, эксперимент.
    Правда, интерпретация результатов эксперимента может быть неоднозначной. К тому же, если рациональная наука экспериментирует исключительно в физическом слое Бытия, то оккультная – преимущественно в метафизических, определяя свой опыт как духовный, мистический, религиозный и т.п. Однако, оба эти обстоятельства имеют частный (не обязательный, не неизбежный) характер, они не принципиальны.
    Сейчас эти две системы сосуществуют почти не соприкасаясь. Многие не усматривают в этом ничего дурного. Более того, некоторые выдающиеся умы считали, что каждая из них дает Человеку свои плоды, имеет свои преимущества, и что взаимодействовать им не только не обязательно, но и вредно. Так, М.В. Ломоносову (1711-65) принадлежит высказывание Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по Псалтире научиться можно астрономии и химии [цитировано по В. Светлову (О. Александру Меню): Истоки Религии].
    Однако только синтез этих двух направлений науки в единую научную систему обеспечит качественный, интенсивный, мощным рывком прогресс человека и человечества. Эта точка зрения тоже не нова. Так, А.М. Бутлеров (1828-86), представитель рациональной науки, химик с мировым именем, академик, но одновременно и опытный спиритуолог, писал об этом более 120 лет назад.
    Именно благодаря методологическому единству этих систем, их синтез в единую, универсальную, интегральную науку является не искусственной, надуманной натяжкой, а напротив, естественной и реальной перспективой.
    Осуществление этого синтеза возможно только одновременно в двух планах – теоретическом и практическом – дополняющих друг друга и поддерживающих по механизму положительной обратной связи.
    Когда целитель работает, он может смотреть на своего пациента или не видеть даже его фотографии, может с ним разговаривать или даже по телефону не слышать его и т.д. Единственно, что остается неизменным – целитель не может о нем не думать.
    Именно мысль целителя является его инструментом и является, таким образом, реальным, работающим фактором, а не чем-то субъективно-эфемерным (идеальным). Именно это и не укладывается в рамки идеологии, теории, основанной на декартовском дуализме, на признании материей, объективной реальностью только вещества, только того, что доступно пяти классическим чувствам исследователя.
    В публикациях 1987-90 гг. автором предложено расширение понятия материя. Рациональная наука переживает кризис не впервые. В начале века это понятие уже пришлось расширить в связи с открытием аннигиляции, превращения вещества в излучение, в энергию. Тогда материей были признаны и физические виды энергии. Теперь было предложено признать материей, объективной реальностью, также и метафизические составляющие Бытия – энергетическую (тонкие энергии – астрал), частью которой является эмоции, и информационную (ментал), частью которой является мысль, логика.
    Далее. Не всякая мысль эффективна, действенна, т.е. может быть воплощена, реализована. В повседневной практике чаще оправдывается утверждение Ходжи Насреддина: сколько ни повторяй "халва" – во рту слаще не станет. В связи с этим приходится признать иерархичность трех слоев Бытия. По аналогии с эйнштейновским представлением о веществе как о концентрированной энергии (E=mc²) – предложено представление о физических объектах и явлениях как о концентрированном астрале, а об объектах астральных – как о концентрированном ментале. Поэтому информационный уровень является высшим из трех уровней Бытия в том смысле, что каждый физический объект не только окружен и заполнен метафизической субстанцией материи, но и каждая его частица сама является сгустком этой субстанции.
    Применительно к индивиду, живому существу: совокупность его энергетического (астрального) и физического слоев (пространственно совмещенных) есть его организм; а совокупность информационного и энергетического – его психика. Так ликвидируется картезианский провал между физикой и метафизикой, так удается вернуть природе похищенное у нее наукой единство.
    Мысль не может сразу сконцентрироваться в физический объект, явление, событие. Эффективна будет лишь та мысль, которая способна индуцировать астральный объект и, соединившись с ним, создать соответствующую мыслеформу, которая, в свою очередь, способна реализоваться в физике (в физическом слое Бытия). Искусство мыслить эффективно – и есть искусство мага, целителя, искусство, технике которого можно обучать, что автор и практикует на своих Курсах для медиков при ин-те психологии РАО (Академии Образования) и при РАЕН (Академии Естественных Наук).
    Признание метафизики частью материи, природы, наравне с физикой, а психики индивида – частью метафизики (как капля океанской воды есть часть океана) превращает психологию в часть естествознания, в науку фундаментальную, а парапсихологию (околопсихологию) – в ее центральный раздел, занимающийся природными механизмами психики, в фундаментальную психологию.
    Такой подход позволяет объяснить не только сугубо оккультные явления, но и явления псевдо-понятные, а на деле лишь очень привычные. Позволяет приоткрыть черный ящик психики, убедительный в своей очевидной эффективности, но загадочный по своеим механизмам срабатывания. Позволяет объяснить не только ясновидение, яснознание, но и память, не только гипноз, но и сон, сновидения, позволяет не только освободить клиента от наркотической зависимости или пристрастия к азартным играм, но и понять. как работает его собственная воля.
    Укрепление воли клиента, освобождение его от навязчивости, от психической зависимости, от любого состояния, когда его поведение или эмоции находятся в конфликте с его же собственным здравым смыслом – еще одно направление практической работы автора. Его психологическая – не медицинская – высокоэффективная методика PulPur лицензирована (1990), опубликована (1992) и прошла независимую апробацию в Германии (1995).
    Любые представления, связанные с признанием реальности метафизических субстанций материи, объявляются сегодня идеализмом. Четкой границей противопоставления материализма и идеализма является отношение их к вопросу о примате либо материи, либо сознания. Третьего при таком подходе не дано, что и порождает антагонизм. Вопрос о примате потеряет смысл, как только мы (или наука) признаем объективную реальность того факта, что мысль и эмоция столь же материальны – по В.И. Ленину: существуют независимо от факта, известно ли о них какому-либо субъекту-исследователю – сколь материально и вещество. Критерий оценки при этом должен быть единый – практика. В самом деле, человеческая мысль есть (онтологически) такая же объективная реальность, как его тело, как импульсы и токи этого тела, как его тепло, его электрофизиологическая активность и т.д.
    Правомерно не противопоставлять материю и сознание, а признать сознание одной из форм материи. Тогда понятие материальный носитель мысли становится столь же беспредметным, как и материальный носитель мозга. Достаточно констатировать их существование, вопрос о носителе превращается в тавтологию. То обстоятельство, что иногда, с помощью условностей (языков) и специальных приспособлений, удается поместить информацию в закодированном виде на вещественный носитель, например слово на бумагу или на магнитную ленту, не меняет существа дела.
    Признать это может быть трудно психологически для тех, кто привык противопоставлять идеальное и материальное. Эта трудность легко преодолевается, если признать справедливость противопоставления идеального и конкретного, но и то, и другое признать материальным (объективно существующим).
    Хотя психика, по крайней мере в обычных повседневных условиях, зависит от мозга, от его морфологии (как в норме, так и в патологии), но вещество мозга является не ее источником и причиной, а лишь ее опорой и инструментом. Аналогично, голос (или музыкальный инструмент), без которого невозможно изобразить музыку, определяет ее технический характер (тембр), но не творческий (репертуар).
    Все эти теоретические соображения тоже имеют практический интерес, а не только академический. В частности, научным утверждением следует признать то, что многие осознают интуитивно: что не столько бытие определяет сознание, сколько сознание определяет бытие, что не только поступки человека, но и его мысли определяют, в какие жизненные ситуации он будет попадать, будет ли он здоров или придется ему болеть, что карма – это не только то, что тянется за ним из глубины веков, но и то, что он творит сию минуту.