Векторное кольцо

Содержание

Отдохнем от брачного сумасшествия и обратимся к большой политике. Описание векторных отношений Сталина и Тито особенно важны для идентификации Сталина как Кота, а не Тигра.

Н.С.Хрущёв в своем выступлении на Пленуме ЦК упомянул о беседе со Сталиным, в которой тот грозился, что стоит ему шевельнуть мизинцем и не будет Тито. Слетит, мол. Однако сколько ни шевелил Сталин мизинцем, руками и ногами Тито не слетел.

Впервые Тито и Сталин встретились в сентябре 1944 года. Но до этого была телеграмма Тито Сталину, которая начиналась словами: «Если не можете нам помочь, то хотя бы не мешайте!» По словам Димитрова, «хозяин (Сталин) был страшно зол на Тито из-за этой телеграммы. От злости топал ногами по полу». Так что взаимодействие началось ещё до встречи.

Предоставим слово саману Тито: «В ходе первой встречи со Сталиным царила напряженная атмосфера. Почти по всем обсуждавшимся вопросам возникала в той или иной форме политика. Тогда я заметил, что Сталин не терпит возражений. В разговоре с окружавшими его людьми он вел себя грубо, раздраженно. Из членов ЦК ВКП(б) Сталин время от времени спрашивал мнение только Молотова, и то не дослушивал его ответы до конца, продолжая развивать свою мысль. Я не привык к такого рода беседам, ввиду чего возникали просто неловкие сцены. Например, Сталин говорит мне: «Имейте в виду: буржуазия очень сильна в Сербии!» А я ему спокойно отвечаю: «Товарищ Сталин, я не согласен с вашим мнением. Буржуазия в Сербии очень слаба». Сталин замолкает и хмурится, а остальные за столом — Молотов, Жданов, Маленков, Берия — с ужасом наблюдают за этим. Сталин начал затем расспрашивать об отдельных буржуазных политических деятелях Югославии, интересуясь, где они, что делают, а я ему отвечаю: «Этот подлец, предатель, сотрудничал с немцами». Сталин спрашивает о ком-то еще. Я ему отвечаю то же самое. На это Сталин вспылил: «Да у вас все подлецы!» А я ему в ответ: «Верно, товарищ Сталин, каждый, кто предает свою страну, является подлецом». Сталин опять мрачнеет, а Маленков, Жданов и другие смотрят исподлобья».

Дальше происходит ещё более невероятное: из себя уже выходит Тито, когда Сталин убеждает его в необходимости возвращения короля Петра на престол.

Дальше — больше, Тито по-прежнему непонятен для Сталина: то не приедет куда надо, то пришлет какую-нибудь странную телеграмму. Сталин же по мере сил отстаивает Тито перед Черчиллем, который считает Тито диктатором.

5 апреля 1945 года Тито посещает Москву уже в ранге премьер-министра Югославии. На официальном обеде Тито сидел между Сталиным и Калининым (Кабан). Дальше следуют уже неофициальные обеды на даче…

Джилас (Кабан), вспоминая те встречи, утверждает, что «во взаимоотношениях Тито и Сталина можно было заметить что-то особенное, невысказанное — как будто бы они испытывали недовольство друг другом, но каждый из них сдерживался…» Далее он замечает, что Сталин подтрунивал над Тито, не упускал случая невзначай поддеть его. (Ох уж это векторное заигрывание.)

В дальнейшем Сталин по-прежнему делает югославскому лидеру дорогие подарки, в частности, Тито одним из первых иностранцев награжден орденом «Победы». Но Тито не торопился отвечать покорностью и преданностью. Именно СССР помогал Югославии утвердиться на международной арене, решать территориальные споры с Италией.

В конце мая 1946 года Тито вторично нанес официальный визит в СССР, в ходе которого состоялись его беседы со Сталиным. Это была их третья и последняя встреча. Сам Тито считал, что она была самой сердечной. После переговоров был совместный ужин, на котором Сталин вдруг предложил выпить с Тито на брудершафт. Они чокнулись, обнялись. Затем Сталин выпрямился и сказал: «Сила у меня ещё есть!» — и, подхватив Тито под мышки, три раза приподнял его. Необычный порыв для генералиссимуса.

Многочисленны свидетельства того, что Сталин прочил именно Тито в лидеры мирового масштаба, иногда намекая на это, иногда говоря прямым текстом. Особенно демонстративен был жест Сталина во время похорон Михаила Калинина: главы иностранных делегаций стояли у подножья мавзолея, и Сталин только Тито пригласил на центральную трибуну. Одним словом, отношения улучшались и улучшались. Именно Иосипа Иосиф ставил всем в пример как настоящего вождя и коммуниста. В феврале 1947 года он даже прислал советских хирургов, дабы те вырезали Тито аппендикс. Таким образом, при всей неровности отношений видно, что Сталин к Тито относится с подчеркнутым вниманием, выделял его среди других, возлагал на него особые надежды. Легко заметить, что многие жесты Сталина внезапны, спонтанны. Все это неопровержимо, указывает на векторность отношений.

Сталин готов был поднять Тито да своего уровня, как это делают многие высокопоставленные векторные слуги. Однако взамен они хотели бы получить преданность и дружбу векторного хозяина. Увы, векторному хозяину свойственно переоценивать себя, перетягивать на себя одеяло, брать инициативу… Тито перестал советоваться со Сталиным, предпринимал самостоятельные действия, начал реально лидировать на Балканах. Союз Югославии с Болгарией, дружба с Албанией — события форсировались, мнение Москвы не слишком учитывалось. Когда Югославия решила ввести в Албанию дивизию, Москва не на шутку испугалась конфликта с Англией и США. Но главное было в том, что Тито даже не оповестил Сталина о своем решении.

Впоследствии Тито неоднократно подтверждал грандиозность и переломность в его жизни решений 1948 года. Надо было покаяться, но покаяться Тито не мог, он один во всем коммунистической лагере не понимал грандиозности власти Сталина. Не дождавшись капитуляции Тито, Сталин решил предать строптивого югослава «идеологическому суду». Началась откровенная травля Тито. Югославия была потрясена. Для большинства югославов это был шок. Глубокие переживания в связи с тяжелейшими несправедливыми обвинениями Сталина спровоцировали в те дни у Тито острейший приступ желчнокаменной болезни. «Мы верили в Советский Союз, верили в Сталина, — говорил Тито, мы не стыдимся своих иллюзий. А в июньские дни 1948 года, когда Сталин так беспощадно, так грубо их растоптал, нам было страшно трудно. Но мы не утратили веры в социализм, однако начали терять веру в Сталина, предавшего дело социализма».

Весь мир был уверен, что Тито будет сметен в несколько дней, однако он устоял. Весь соцлагерь обрушился на Югославию, югославская компартия называлась кликой убийц и шпионов. Уже в октябре 1949 года были разорваны дипломатические отношения между СССР и Югославией. С такой скоростью гигантская любовь сменяется гигантской ненавистью только в векторном вихре. (В скобках отметим, что сам конфликт произошел в мистическом и фатальном году Крысы, когда так усиливается власть вектора и прочей магии.)