Содержание

Правители приходят и уходят, а Пушкин, Гоголь, Булгаков и братья Стругацкие остаются. В каком-то смысле именно они, а не цари, генсеки и президенты управляют нами, нашими мыслями, нашей способностью выражать свои мысли через слова. Поэтому нам так важно ощутить векторные вихри литературного течения.

201

Михайло Ломоносов (Кот) и Александр Сумароков (Петух) враждовали везде, всюду и во всем. Не было на свете темы, на которую они не высказали бы противоположных мнений. Особенно же сетовал Александр Петрович на то, что Михайло Васильевич засоряет русский язык всякими дрянными простонародными выражениями.

Вообще-то Сумароков, остроумный, быстрый на язык, ироничный, элегантный, настоящий дворянин, очень любил поддеть простонародного и тугодумистого Ломоносова, озабоченного глобальными проблемами и не склонного к светской болтовне. Разозленный Ломоносов в ответ мог применить народную лексику и матом послать. Иногда их специально сводили, приглашая на какой-нибудь вечер, дабы посмотреть на очередной скандал. Многие были на стороне Сумарокова, им казалось, что дворянин всегда осадит поморского выскочку. Прошло время. Ломоносов весь в бронзе и граните, а Сумароков как-то постепенно погрузился в тень.

202

Автор бессмертной комедии "Горе от ума" Александр Грибоедов (Собака) жил в те времена, когда военные и писатели еще не обитали на разных планетах и даже общались между собой. Так что ничего удивительного в том.что он познакомился с генералом Алексеем Ермоловым (Петух), в общем-то нет. "Кажется, он меня полюбил. - дрожащей рукой пишет Грибоедов, но тут же прибавляет: - Впрочем, в этих трехзвездных особах нетрудно ошибиться". Встречаясь с Ермоловым, Грибоедов все больше входил в раж: "Что это за славный человек! Мало того, что умен, нынче все умны, но совершенно по-русски на все годен. Притом тьма красноречия, а не нынешнее отрывчатое, несвязное, наполеоновское (а Наполеон-то Бык) риторство; его слова хоть сейчас положить на бумагу".

Ермолов, однако, не торопился отвечать взаимностью на чувства классика. "Грибоедов столь же неспособен к делам, как и Державин", - замечает Ермолов и даже жалуется Пушкину, что у него от чтения Грибоедова скулы болят. Эту странную дружбу наблюдал, как говорится, весь свет, а знаменитый гусар-поэт Денис Давыдов заметил, что "Грибоедов сыграл по отношению к Ермолову роль раба-спутника".

203

Но, как оказалось, далеко не всякий генерал презирал великого писателя. Иван Паскевнч (Тигр), например, Грибоедова вполне уважал. А вот к другому Александру Сергеевичу - Пушкину, поэту, родившемуся, как известно, в год Козы, Паскевич демонстрирует полное неуважение. Пренебрег даже правилом "о мертвых или хорошо, или ничего", залепив сразу после похорон, что "человек тот был дурной". Так что на всякого поэта всегда найдется критически настроенный генерал.

204

Михаилу Семеновичу Воронцову (Тигр), чудному человеку, замечательному государственному деятелю, натуре очень цельной и мошной. Александр Пушкин (Коза) посвятил чудовищно оскорбительные стихи: "Полу-милорд, полу-купец, поду-мудрец, полу-невежда. полу-подлец. но есть надежда, что будет полным наконец".

И это только за то, что тот послал его наблюдать за саранчой. А может.дело в Елизавете Воронцовой (жена Михаила Семеновича), за которой нерадивый служака (хоть и великий поэт) волочился.

205

Однокашник Александра Пушкина (Коза), Вильгельм Кюхельбекер (Змея) по прозвищу Кюхля был нескладен, близорук и ужасно застенчив. Его нудные ухаживания доводили барышень до зевоты, а утомительная дотошность в делах приводила начальство в тихую ярость. Он писал стихи, которые мало кому нравились, и мечтал в один прекрасный день изменить окружающий мир и стать знаменитым. Однажды, когда некий доброхот прочитал Кюхельбекеру стишок Пушкина, в котором была строчка "и кюхельбекерно н тошно". Вильгельм разозлился и вызвал Пушкина на дуэль. Друзья пытались их примирить, но тщетно - Кюхельбекер закусил удила и твердо намеревался укокошить Француза, как звали Пушкина в лицее. Друзья-секунданты окружили Кюхельбекера и пытались уговорить его принять извинения Пушкина, на что Кюхля истерично отказывался и гадко бранился. Пушкину выпало стрелять первым, и он бесшабашно пальнул в воздух. Друзья ожидали того же и от Кюхельбекера, но Кюхля начал целиться в Пушкина. Глаза его близоруко щурились, нервный пот стекал со лба.рука дрожала, пистолет плясал в руке...

(Окончание анекдота ищите у Игоря Левицкого, я не решаюсь дописывать.некоторые детали вызывают сомнения. Ну там, простреленный цилиндр Дельвига и так далее.)

206

А вот типичное высказывание менее памятного Змея - Нестора Кукольника: "Пушкин (Коза) умер... Мне бы радоваться - он был злейший мой враг: сколько незаслуженных оскорблений он мне нанес - и за что? Я никогда не подавал ему ни малейшего повода. Я, напротив, избегал его, как избегаю вообще аристократии, а он непрестанно меня преследовал... Но в сию минуту забываю все и, как русский, скорблю душевно об утрате столь замечательного таланта".

207

Только-только оказавшись в Петербурге, юный Николай Гоголь (Змея) мгновенно рванул к дому Александра Пушкина (Коза), ибо тот полностью занимал все его воображение еще на школьной скамье. Погасив некоторую робость рюмкой ликера в кондитерской напротив, он смело вступил в диалог с пушкинской прислугой: "Дома ли хозяин?" - "Почивают!" - "Верно, всю ночь работал?" - "Как же, работал, в картишки играл".

Гоголь чуть на мостовую не сел, это был первый удар, нанесенный его гимназическому идеализму. Он не представлял себе Пушкина иначе как окруженного постоянно облаком вдохновения.

208

В 1832 году Николай Гоголь (Змея) закончил статью "Несколько слов о Пушкине". В статье Гоголя нет анализа произведений Пушкина (Коза) или его мастерства. Она полна неумеренных восхвалений в адрес поэта, между прочим еще вполне живого и совсем не бронзового. Множество раз повторяется слово "ослепительный": мелкие сочинения Пушкина "ослепительны", картины, им нарисованные, "ослепительны", плечи, им изображенные, "ослепительны", наконец, "все исполнено внутреннего блеска". Пушкину противопоставляются все другие поэты, коих Гоголь называет "досужими марателями". Лесть грубая и неприкрытая...

209

А помните из "Ревизора": "С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну, что, брат Пушкин?" Это Хлестаков, во всем своем блеске, но это еще и автобиография. Сам автор бессмертной комедии Николай Гоголь (Змея) в письме Жуковскому признавал Хлестаковым именно себя.

Или вот еще одна из поучительных историй про то, как делался пиар в начале XIX века. Обыденное вроде дело, Гоголь переписывается с собственной матушкой. Но не все так просто, он указывает матери: "Письма адресуйте ко мне на имя Пушкина, в Царское Село, так: Его Высокоблагородию Александру Сергеевичу Пушкину. А вас прошу отдать Н.В. Гоголю". Ну как? Ловко? Безусловно! Однако Пушкин не стерпел, возмутился. Гоголю пришлось изворачиваться, извиняться, лгать, валить все на "глупость корреспондента".

210

Широко известно утверждение, что в 1835 году Александр Пушкин (Коза) подарил Николаю Гоголю (Змея) сюжет "Мертвых душ". Однако говорить об этом во всеуслышание Гоголь начал только в марте 1837-го, когда сам Пушкин уже не мог ни подтвердить, ни опровергнуть факта подарка. Одним словом - туман! Со временем туман не рассеялся, сомнений в этом деле все больше, не так уж Пушкин рвался с Гоголем дружить, чтобы такими подарками разбрасываться.

А вот Гоголь с Пушкиным дружить очень хотел, даже когда тот уже умер: "Ни одна строка не писалась без того, чтобы я не воображал его пред собою... Боже! Нынешний труд мой, внушенный им, его создание..." Это Гоголь о том, как он работает над "Мертвыми душами". С каждым годом Гоголь все более увлечен пушкинским наставничеством, приписывая ему собственные идеи. Вдруг вспомнил, как Пушкин якобы ему советовал "изъездить вместе с героем всю Россию". Дальше больше, Гоголь вспоминает, как Пушкин, почитав "Мертвые души", якобы воскликнул: "Боже, как грустна наша Россия!" Липа полная, Пушкин и без Гоголя все что надо про Россию знал, да и стиль восклицания чисто гоголевский.

Так дружба Пушкина и Гоголя постепенно превращается в дружбу Гоголя и Гоголя (в виде Пушкина). Это уже стопроцентный Хармс (про то, как Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к нему и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: "Смотри-ка, Арина Родионовна, я пришел!").

211

Ну а что же на самом деле? В кругу своих домашних Александр Пушкин (Коза) говорил смеясь: "С этим малороссом надо быть осторожнее: он обдирает меня так, что и кричать нельзя". Говорят, что именно нечистоплотность Николая Гоголя (Змея) в заимствовании сюжетов явилась причиной охлаждения к нему Пушкина. Впрочем, это тоже только версия.

Что касается сюжета "Ревизора", также якобы подаренного Гоголю, то он присутствует в незаконченном отрывке Пушкина "В начале 1812 года...". Там говорится о группе молодых офицеров, расквартированных в уездном городе. Офицеры проводили время с женщинами на вечеринках и, в частности, посещали дом городничего, который был взяточником и у которого были жена и дочь. Этот отрывок Пушкин опубликовал в 1831 году. Гоголь его просто прочитал и позаимствовал.

Впрочем, и тут не все ясно, поскольку на тот же сюжет уже вышли вещицы у Григория Квитки и Александра Вельтмана (Обезьяна).

212

Казак запорожский, автор "Кобзаря", духовный отец самостийной Украины Тарас Шевченко (Собака) очень дурно отзывался о Казаке Луганском, создателе "Толкового словаря живого великорусского языка" Владимире Дале (Петух). Не сдержав эмоций, Шевченко как-то выдал в сердцах: "Сухой немец и большой руки дрянь". И чего он, в самом деле, ведь раньше-то друзьями были...

213

Владимир Соллогуб (Петух), о котором сейчас никто и не вспомнит, разве что структурный гороскоп недобрым словом помянет его роман "Большой свет", был в своем времени далеко не мелкой сошкой. Особа, приближенная к императору, блестящий аристократ, баловень судьбы, всеобщий любимец, светский лев, он также претендовал на звание первого в России (после Гоголя) прозаика. Согласитесь, что стоять вровень с титанами было делом не простым. Сам Белинский пообещал Соллогубу первенство в прозе. А тут вдруг какой-то Михаил Лермонтов (Собака)...

Смирившись со славой Лермонтова-поэта, вытерпеть появление Лермонтова в прозе он уже никак не мог. Тут-то и появился "Большой свет", в котором Лермонтов выведен под именем Мишеля Леонина, примитивного армейского офицерика, жаждущего "втереться в великосветские передние".

Удивительно, но Лермонтов пренебрег очевидным оскорблением и даже сохранил отношения с автором пасквиля. Что касается Соллогуба, то он по нынешним раскладам переведен в ранг графоманов.

214

Михаил Андреевич Достоевский (Обезьяна) женился на Марии Федоровне Нечаевой (Обезьяна). Ему было 29 лет, ей 17, идеальные условия для великолепного патриархального брака, только бы детей побольше нарожать. Дети должны получиться хорошие, спокойные, как это всегда бывает в патриархальных союзах. Ну и пошло дело. Первым родился мальчик в год Дракона - очень хорошо! Назвали Михаилом. Отдохнуть бы после этого годик... Нет, не отдохнули. Разродились в кармический для себя год! Ну что за судьба? Получился мальчик, назвали Федором. Мало того что Змея знак сам по себе слабый здоровьем, да еще такая дыра двойная, вектор с мамой и вектор с папой. Нездоровье этих отношений скажется потом во многих романах Федора Михайловича, особенно же в "Братьях Карамазовых".

215

Федор Достоевский (Змея) вообще-то был военным инженером и писателем стал не сразу. Решил для начала размять руку на переводах. Ну а кого же переводить, если не Оноре де Бальзака (Коза), и что же, если не "Евгению Гранде". Так оно и получилось. Вы только представьте себе: Бальзак, "Евгения Гранде", перевод Федора Достоевского...

216

Свой первый роман "Бедные люди" Федор Достоевский (Змея) прочитал своему другу и однокашнику Григоровичу, который тут же показал рукопись Некрасову (Змея), ну а тот с криком "Новый Гоголь явился!" помчался к Белинскому (Коза). Восхищенный Виссарион Григорьевич позвал к себе автора и сказал: "Да вы понимаете ли сами-то... что вы такое написали! Не может быть, чтобы вы, в ваши двадцать лет, уже это понимали... Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар, оставайтесь верным ему, и будете великим писателем!"

Впоследствии Федор Михайлович вспоминал: "Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни".

217

Однако уже через некоторое время Федор Достоевский (Змея) и Виссарион Белинский (Коза) жестоко разругались, что, может быть, даже стало причиной эпилепсии у юного писателя. Чего же не поделили Федор Михайлович и Виссарион Григорьевич? Ну конечно же Бога! В те годы по мелочам не ссорились. Говорят, атеист Белинский выразился о Христе нецензурно, ну а верующий Достоевский не стерпел. Славные они все-таки были люди.

218

Один из самых знаменитых романов Федора Достоевского (Змея) "Бесы" написан про террориста Сергея Нечаева (Коза), выведенного в романе под именем Петра Верховенского. Нашлось в романе место и для Ивана Тургенева (Тигр), он проходит там под именем Кармазинова, "тайно сочувствующего нечаевской партии". Такой вот классический треугольничек. Интересно, он у Тургенева спрашивал разрешение на использование образа?

219

Лошадь - невероятно гордое, мощное и смелое животное, а еще доброе, умное и вежливое. Конечно, и у лошади есть свои недостатки - дороговизна в содержании, потребность в хорошем уходе. Тем не менее лошадь прекрасна абсолютно, и только в воспаленном воображении писателя-Крысы мог родиться такой пасквиль на лошадь, как "Холстомер". Для тех, кто не читал этого чудовищного рассказа, напоминаю, что написал его некто Лев Николаевич Толстой (Крыса), более известный как создатель "Войны и мира", "Анны Карениной" и других литературных произведений.

220

А вот другой русский писатель относился к лошадям совсем по- иному. Он просто восторгался ими! Боясь затеряться в толпе лошадиных обожателей, он придумал оригинальный ход - пусть лошадь будет маленькой и горбатой, чтобы ее великие качества не приписали банальной внешней красоте. Так родился шедевр русской литературы "Конек-Горбунок". Впрочем, крупных и не горбатых лошадей в книге тоже хватает. Ну а написал эту изумительную вещицу Петр Павлович Ершов, естественно, Кабан.

221

Векторный "Дар" Владимира Набокова... В первую очередь - это фраза о Николае Чернышевском (Крыса), который "пренебрежительно и развязно судит о Шопенгауэре (Обезьяна), под критическим ногтем которого его философия не прожила бы и секунды".

222

Другой векторный "Дар" Владимира Набокова - любовно описанный союз Николая Чернышевского (Крыса) и Николая Добролюбова (Обезьяна). "Дружба соединила этих двух людей вензельной связью, которую сто веков неспособны распутать (напротив: она лишь укрепляется в сознании потомков)". Или, например, о том, как Чернышевский удерживал Добролюбова, чтобы тот не ехал к "своей немке", и они "долго боролись, оба вялые, тощие, потные, - шлепались об пол, о мебель, - все это молча, только слышно сопение; потом, тыкаясь друг в друга, оба искали под опрокинутыми стульями очки".

223

Ну и конечно же Ольга Сократовна (Змея), добавившая в плотный векторный дуэт энергию векторного треугольника. Чернышевский (Крыса) - муж и никуда не денется, а Добролюбов (Обезьяна) влюблен...

Прогулки с Ольгой Сократовной "совершенно помутили" Добролюбова. "Я знаю, что тут ничего нельзя добиться, - писал он приятелю, - потому что ни один разговор не обходится без того, что хотя человек я и хороший, но уж слишком неуклюж и почти противен. Я понимаю, что я и не должен ничего добиваться, потому что Николай Гаврилович все-таки мне дороже ее. Но в то же время я не имел сил отстать от нее".

Когда сплетня дошла до Николая Гавриловича, не обольщавшийся насчет скромности жены, он все же почувствовал обиду: измена была двойная; у него произошло с Добролюбовым откровенное объяснение,а вскоре после этого он уехал в Лондон "ломать Герцена" (как впоследствии выразился), то есть дать ему нагоняй за нападки в "Колоколе" на того же Добролюбова.

Кстати, Герцен Александр Иванович тоже был Обезьяной и, как там его Чернышевский (Крыса) ломал, не очень ясно. Уж скорее наоборот.

224

Татьяна Кузьминская-Берс (Лошадь) самим существованием своим подарила нам лучшие страницы "Войны и мира". "Я тебя всю записываю!" - говорил невестке Лев Николаевич (Крыса). Так под его пером постепенно рождался образ Наташи Ростовой, прелестного юного создания, светящегося изнутри от счастья и искренности. Естественность манер, ошибки во французском, страстное желание любви и счастья, присущие реальной Татьяне Берс, придали законченность образу Ростовой.

225

Лев Николаевич (Крыса) просто-напросто ревновал Татьяну, наградив поклонников реальной девицы Берс (Лошадь) неблаговидными ролями и пакостными наклонностями на страницах "Войны и мира". Однажды, проследив за Татьяной, фактически подловив за любовной сценой, кропотливый писатель тщательно выпытал подробности Татьяниных ощущений в момент любовного объяснения. Лев Николаевич сделал для себя конспектик, и впоследствии Берс с возмущением увидела свои откровения на страницах романа. "Я и не подозревала тогда цели его вопросов и была с ним откровенна", - напишет она в своих мемуарах.

Анатоля Шостака (прообраз Анатоля Курагина), предоставившего писателю бездну материала, семейство Толстых фактически выставило вон, и тому пришлось уехать. Татьяна и Анатоль не виделись после этого больше 17 лет и встретились уже семейными людьми.

226

Поэты тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Поэт Максимилиан Волошин (Бык) треснул по мордасам не кого-то там, а поэта Николая Гумилева (Собака). Тот был явно из XIX века и тут же соорудил дуэль, причем требовал стрельбы с 5 метров и смертельного исхода. Увы, дуэли было суждено стать анекдотом, Гумилев промахнулся, хотя был отличным стрелком, у Волошина шли сплошные осечки. В суету вокруг дуэли втянулось множество людей, возникло множество версий, споры не утихают уж скоро как сто лет.

227

Встречаются как-то в кремлевских коридорах два Леонида - писатель Леонов (Кабан) и артист Броневой (Дракон). Первый второго спрашивает, мол, чего ты тут делаешь. Второй так с гордостью отвечает: мол, за премией приехал. "Это за то, что ты фашиста сыграл?" - спрашивает Леонов. "Точно!" - отвечает Броневой. "Вот если бы ты так при Сталине сыграл, то тебя бы непременно расстреляли", - сказал Леонов, слегка нахмурившись. Броневой хотел перевести разговор в шутку и говорит, мол, как знать, как знать, а может, и премию дали бы. Но Леонов, прищурившись, еще раз взглянул на Броневого и говорит: "Молодой человек, я Сталина лучше знаю, вас непременно бы расстреляли".

228

Поэт Валерий Брюсов (Петух) был буквально весь соткан из векторных связей. Самая его удачная и знаменитая книга "Огненный ангел" также создана по векторному сюжету. По определению самого автора, это "правдивая повесть о ведьме" и развивается она (повесть, конечно, а не ведьма) на историческом фоне немецкой жизни XVI века. Но для современников Брюсова в "Огненном ангеле" очевидно полыхала любовная драма трех человек: самого автора (Петух), Нины Петровской (Кот) и Андрея Белого (Дракон). Нина-Рената, Белый-граф Генрих, Брюсов-Рупрехт. В романе от любви погибает конечно же Рената... Рената погибает, сам же автор под маской Рупрехта погибать не собирался.

229

Нина Петровская (Кот) полюбила златокудрого и голубоглазого Андрея Белого (Дракон). Тот поначалу ответил взаимностью, но вскоре бежал от Нины, дабы ее любовь, слишком земная, не запятнала его чистых риз. Было это в 1904 году. И тогда Ниной увлекся другой поэт - Валерий Брюсов (Петух). Он предложил ей союз против Белого. Нина искала утешения и жаждала отомстить Белому. В 1905 году Нина стреляет в Белого в упор из браунинга. Револьвер дает осечку, и его тут же выхватывают из Нининых рук.

Кстати, по законам символизма, а все они были символистами, месть таки состоялась. Этим несостоявшимся выстрелом она ведь убила его в самой себе, а большего ей не нужно было.

230

Знатная для тех лет получилась мистификация. Представляете, выходит сборник "Стихи Нелли. Со вступительным сонетом Валерия Брюсова". Многие купились, даже некоторые литературные критики поверили, что явилась новая яркая поэтесса. Впрочем, те, кто стоял поближе, например Владислав Ходасевич (Собака), сразу поняли, в чем дело. Нелли - этим именем Валерий Брюсов (Петух) звал Надю Львову (Кот). Стало быть, подразумевалось не "стихи Нелли", а "стихи к Нелли", то есть ей посвященные.

231

Но Валерию Брюсову (Петух) всегда было мало чернил и бумаги, ему хотелось реальности, пороха и крови. С лета 1913 года он, по словам Владислава Ходасевича (Собака), систематически приучал Надежду к мысли о самоубийстве. Она стала очень грустна. А в ночь на 24 ноября Надя Львова (Кот) застрелилась. Застрелилась из того самого браунинга, из которого стреляла в Белого Нина Петровская. На этот раз револьвер не дал осечки. Не в романе, а в реальности оборвалась жизнь не Нины-Ренаты, а Нади-Нелли.

232

А вот оценка Ильей Эренбургом (Кот) другого хозяина - Андрея Белого (Дракон): "Андрей Белый казался призраком. Он не сидел на стуле, как все, а приподымался; казалось, еще минута §1 и он превратится в облако; говорил он не с собеседником, а с воображаемым обитателем воображаемой планеты. Он восхищал меня, но я думал: тебе хорошо, ты не сидишь на стуле, ты взлетаешь, а я не умею ни развоплощаться, ни испаряться, ни вещать..."

233

Валерий Брюсов (Петух) написал Илье Оренбургу (Кот) письмо. Оренбурга удивило, что знаменитый поэт, к которому он относился как к мэтру, вздумал объясниться с ним. Брюсов же писал Оренбургу: "Я искренне люблю Вас, то есть как поэта, ибо как человека не знаю. Ото, однако, не значит, что я люблю Ваши стихи. Напротив. Говорю это откровенно по тому самому, что люблю в Вас поэта..." Интересно, сам-то он понял, что сказал?

234

Зачарованность Валерия Брюсова (Петух) Ильей Оренбургом (Кот) разожгла ревность Николая Гумилева (Собака): "Меня смутил Ваш отзыв об Оренбурге. Сколько я его ни читал, я не нашел в нем ничего, кроме безграмотности и неприятного снобизма". (Интересно, что эти слова пишет тот самый Гумилев, что прозевал талант у собственной жены - Анны Ахматовой.)

235

Тот же Валерий Брюсов (Петух) считал, что террорист Борис Савинков (Кот) - прозаик более талантливый, чем Леонид Андреев.

236

А еще Валентин Катаев (Петух) от большой любви его друзей-поэтов к романтическому настрою Николая Гумилева (Собака) придумал термин "гумилятина". Надо полагать, что сам Катаев не очень любил Гумилева и его стихи.

237

А вот Максим Горький (Дракон) охарактеризовал Константина Бальмонта (Кот) как алкоголика и просил Ромена Роллана это письмо опубликовать.

238

А вот уже сам Константин Бальмонт (Кот) пишет об Афанасии Фете (Дракон): "Фет всю свою долгую жизнь провел влюбленным юношей и не знал, что значит безобразная старость, - заревой свирельник никогда не терял связи с числами неба, пред ним была раскрыта верховная огненная книга... не покидали его эти алмазные калифы, внушали ему, чтобы дух его летал струнным звуком над беззвучьем, бабочкой над цветами, однодневкой над земными днями..." Слово "бабочка" тут ключевое... Коты - они ведь тоже взлетные, только летают не так высоко.

239

Отношения Георгия Чулкова (Кот) с поэтом Александром Блоком (Дракон) всегда были неровными. То они виделись очень часто, а то совсем не встречались. Однажды не расставались трое суток, блуждая и ночуя в окрестностях Петербурга. А бывало, не хотели ни смотреть друг на друга, ни слова высказать, ни выслушать... А все философские разговоры виноваты. То из-за письма Соловьеву поссорятся, то из-за "мистического анархизма". Но хуже всего вышел спор об интеллигенции и народе...

240

Совсем другое дело - Самуил Алянский (Кот). Этот Александра Блока (Дракон) очень любил, причем любовь получилась взаимной. А все потому, что Алянский организовал издательство "Алконост", в которомвышло большинство книг Блока. Читайте, господа издатели, и думайте, как и с кем дружить.

241

Федор Сологуб (Кабан), автор "Мелкого беса", всегда пользовался большим вниманием Драконов. Дракон-Горький без устали боролся и с самим Сологубом, и с так называемой "сологубовщиной". А вот Дракон-Блок очень любил Сологуба и говорил, что "предмет его поэзии,- скорее душа, преломляющая в себе мир, а не мир, преломленный в душе". Так туманно хвалить Кабанов могут только Драконы.

242

А еще Федор Сологуб (Кабан) часто пользовался образом Дракона-Солнца, эдакого символа зла. У него вообще что ни стихотворение, то Дракон. Например, стихотворение "Жарким летом": "Безумно душен и тяжел горячий воздух. Лютый, красный, дракон качается, - напрасный и безнадежный произвол долину сонную объемлет". Ну и так далее. Или другое: "Но все обман - дракона в небе нет, и ведьмы так же, как и мы, бессильны. Земных судеб чужды пути планет, пути земные медленны и пыльны".

243

Ну а, скажем, Александр Грин (Дракон) очень ценил Проспера Мериме (Кабан) и считал его "Кармен" одной из лучших книг в мировой литературе. Какая связь между этими писателями? Честно говоря, не слишком-то ясно.

В "Блистающем мире" Грин пытался все это объяснить, хотя понятнее от его объяснений не становится. Что-то там про "сверкающее гнездо и алмаз, вставленный в рассеченную душу". Ну а для тех, кто не понял про алмаз, он еще добавляет, что "из крошек пекут хлеб, а из песчинок наливается виноград". Лично я в такой ситуации сказал бы проще: "Нет слов!"

244

Если верить воспоминаниям Виктора Шкловского (Змея), то выходит, что поэт Сергей Есенин (Коза) очень не любил поэта Владимира Маяковского (Змея). До такой степени не любил, что попросту рвал его книги, когда они попадались ему на глаза.

А вот Маяковский к Есенину относился не так уж и плохо, а когда тот умер, даже написал проникновенные стихи: "Вы ж такое загибать умели, что другой на свете не умел".

245

Или вот еще высказывания Сергея Есенина (Коза): "Про Маяковского что скажешь? Писать он умеет - это верно, но разве это поэзия? У него никакого порядку нет, вещи на вещи лезут. От стихов порядок в жизни быть должен, а у Маяковского все как после землетрясения, да и углы у всех вещей такие острые, что глазам больно". Или вот такое: "Знаешь, почему я щ поэт, а Маяковский так себе - непонятная профессия? У меня родина есть! У меня - Рязань! Я вышел оттуда, какой ни на есть, и приду туда же! А у него - шиш! Вот он и бродит без дорог, и ткнуться ему некуда..."

246

Владимир Маяковский (Змея) тоже имел что ответить. Так, в стихотворении "Юбилейное", обращаясь через века к Александру Пушкину (Коза), Маяковский уничижительно отзывается о Сергее Есенине (Коза) и крестьянских поэтах: "Ну Есенин, мужиковствующих свора. Смех! Коровою в перчатках лаечных. Раз послушаешь... но это ведь из хора! Балалаечник!"

247

Как-то на банкете в Доме печати, в Новый год, изрядно выпив, Сергей Есенин (Коза) приставал к Владимиру Маяковскому (Змея) и чуть не плача кричал ему: "Россия моя, ты понимаешь - моя, а ты... ты американец! Моя Россия!" На что сдержанный Маяковский отвечал иронически: "Возьми, пожалуйста! Ешь ее с хлебом!"

248

Их многие хотели поссорить и стравить, собственно, эта ситуация сохранилось и сейчас, да они и сами этой вражде не сопротивлялись, большие были забияки. Но по большому счету они не так уж сильно различались, оставаясь, по сути дела, двумя сторонами одной медали. Подметил это Борис Пастернак (Тигр), который ставил Владимира Маяковского (Змея) и Сергея Есенина (Коза) в один ряд по принципу схожести их общеромантического мироощущения. Их возвышенно-истерическое отношение к жизни, их сумбурная жизнь и скорые самоубийства. Конечно же они были похожи.

249

"Я недаром вздрогнул. Не загробный вздор. В порт, горящий, как расплавленное лето, разворачивался и входил товарищ "Теодор Нетте". Кто же с детства не запомнил этих строк.

"Здравствуй, Нетте! Как я рад, что ты живой дымной жизнью труб, канатов и крюков".

Так вот, личный друг Владимира Владимировича Теодор Нетте родился в год Обезьяны. Там еще было: "Медлил ты. Захрапывали сони. Глаз кося в печати сургуча, напролет болтал о Ромке Якобсоне". Так вот критик Роман Якобсон также родился в год Обезьяны.

250

Редкая птица долетит до середины набоковской книги, а долетев, мало что поймет наверняка, ибо Кабан (Владимир Набоков) шутит, Кабан путает, всюду расставляет обманки и ловушки. Одни только Лошади с легкостью разгадывают кабаньи шарады, для них даже самый великий Кабан прост и прозрачен. Вот и Зинаида Шаховская (Лошадь) с легкостью прочитывает наисложнейшего Владимира Владимировича: "Я разгадала его секреты и раскрыла его комплексы: его снобизм, который для нас был неприемлем. Потому что приличный человек не может быть снобом. Его сожаления о том, что он не записался в Белую армию. Все эти комплексы выразились в его творчестве, и я указала на их истоки".

251

Разумеется, из писателей-Лошадей собралась целая очередь из разоблачителей "набоковщины". Кабанья магия на грани издевательства и надувательства легко рассыпается под мощным ударом Лошади, извечного врага высокомерного кабаньего паясничанья. "Талантливым пустоплясом" называл Владимира Набокова (Кабан) Александр Куприн (Лошадь). Иван Бунин (Лошадь) обнаруживал в Набокове "блеск, сверкание и отсутствие полное души". Исаак Бабель (опять Лошадь): "Писать умеет, только писать ему не о чем". Георгий Адамович (снова Лошадь): "Есть что-то леденящее, мертвящее в его даровании".

Потрясающая подборка! Не правда ли?

252

По утверждению близких, ни один разговор Ивана Бунина (Лошадь) не проходил без упоминания имени Льва Николаевича, нашего, Толстого (Крыса). "Учиться у Толстого не стыдно", - постоянно уговаривал сам себя первый в русской литературе лауреат Нобелевской премии. На протяжении всей свой довольно длинной жизни Бунин перечитывал толстовские произведения, создав круговую систему повторов (ну типа, как евреи целый год Тору читают). Завершился этот бесконечный круг на "Воскресении", именно его Иван Алексеевич перечитывал в день смерти.

253

Был Иван Бунин (Лошадь) лично знаком со Львом Толстым (Крыса), но общаться с ним ему было затруднительно, ибо он почитал его богом. Об этом он написал в книге "Освобождение Толстого". Там он пишет, что Толстой - один из немногих за всю историю человечества людей, кто задумывался над смыслом жизни и подчинил этим идеям все свое существование. А потому, мол, он стоит в одном ряду с величайшими пророками, святыми и мудрецами. "Однообразие Толстого подобно тому однообразию, которое свойственно древним священным книгам Индии, пророкам Иудеи, поучениям Будды, сурам Корана".

Всю жизнь бившийся над разгадкой тайны смерти, Иван Бунин нашел все нужные подсказки у Льва Николаевича. Анализируя смерти героев Толстого, он понял, что надо отказаться от суеты и понять самое главное, то есть понять смысл существования.

Для Бунина жизнь Толстого великий подвиг, а сама его фигура столь громадна, что сопоставима лишь с Буддой и Христом.

254

Писатель Лев Колодный (Обезьяна) - преданный страж чести Михаила Шолохова (Змея). Кто бы ни посягнул на авторские права Шолохова, будь то даже Солженицын, Колодный всегда доказывал, что "Тихий Дон" написан именно Шолоховым. Он даже книгу выпустил "Как я нашел "Тихий Дон", где поведал об истории поиска рукописного варианта первых частей романа, отсутствие которого долгое время было аргументом сомневающихся в подлинности авторства Шолохова.

255

Валентин Катаев (Петух) вошел в литературную жизнь с повестью "Белеет парус одинокий". Стоит ли напоминать, что давшее имя повести стихотворение "Белеет парус одинокий в тумане моря голубом..." написал Михаил Лермонтов (Собака). Вот так векторный хозяин берет искру у своего великого слуги и зажигает, на своем участке забега, великий факел, не гаснущий в веках...

В этом смысле Петухам у нас повезло: Лермонтов, Грибоедов, Салтыков-Щедрин... есть от кого зажигать.

256

Ну а, скажем, композитор Георгий Свиридов (Кот) свою самую знаменитую сюиту, которой нас столько лет кормили каждый вечер в 9 часов, написал для экранизации книги Валентина Катаева (Петух) "Время, вперед!".

Вот так идет огонь векторной эстафеты, эстафеты вдохновения, идейного родства и творческой реинкарнации.

257

У Валентина Катаева (Петух) был очень близкий и добрый друг Илья Ильф (Петух). Никакого вектора! Но был еще младший брат Евгений Катаев, позже обернувшийся Петровым (Кот). А вот это уже вектор! Но еще не тот, что нужен. А вот когда старший Катаев задумал, подобно Дюма-отцу, превратить младшего брата и своего друга в "литературных негров", то и возник тот самый вектор, которого хотело время, хотел народ, да что там лукавить, хотел Бог! Он давал бы им идею, они бы писали, а гонорар делился бы поровну, на три части. Первой оказалась идея романа "12 стульев". Дальнейшее известно: нет никаких "негров", нет никакого триумвирата, а есть великий двойной писатель с бессмертным шедевром в дебюте.

258

До этого дня они оба были, в общем, мало знакомы друг с другом. Они вращались в разных литературных сферах. Валентин Катаев (Петух) предложил им соединиться. Они не без любопытства осмотрели друг друга с ног до головы. Между ними проскочила, как говорилось в старых романах, электрическая искра. Они приветливо улыбнулись друг другу и согласились на его предложение. Так появился родитель Остапа Сулеймана Берта Мария Бендер-бея-писатель Ильф-Петров (Петух-Кот).

259

Илья Эренбург (Кот): "В воспоминаниях сливаются два имени: был "Ильфпетров". А они не походили друг на друга. Илья Арнольдович был застенчивым, молчаливым, шутил редко, но зло, и как многие писатели, смешившие миллионы людей, был скорее печальным. Ильфу (Петух) нравились душевный беспорядок, разор. А Петров (Кот) любил уют; он легко сходился с разными людьми; на собраниях выступал и за себя и за Ильфа; мог часами смешить людей и сам при этом смеялся. Это был на редкость добрый человек; ему хотелось, чтобы люди жили лучше, он подмечал все, что может облегчить или украсить их жизнь. Нет, Ильф и Петров не были сиамскими близнецами, но они писали вместе, вместе бродили по свету, жили душа в душу, они как бы дополняли один другого - едкая сатира Ильфа была хорошей приправой к юмору Петрова. Ильф, несмотря на то что он предпочтительно молчал, как-то заслонял Петрова".

260

Георгий Мунблит (Дракон) о своем знаменитом соавторе Евгении Петрове (Кот): "Он был громогласным, горячим, порывистым, восторженным человеком. Но в работе им овладевал демон осмотрительности. Он без конца перебирал все возможные варианты каждого сюжетного положения, каждой ремарки, каждой реплики действующего лица. "Работать должно быть трудно!" - повторял он всякий раз. Когда на какое-то его предложение я миролюбиво кивнул головой, он, вместо того чтобы отстучать на машинке очередную фразу, подозрительно скосил на меня глаза. Потом, минуту помолчав, спросил: "Почему вы не спорите? Я же вижу, что вам не нравится. Знаете, как мы спорили с Ильфом? - гремел он. - До хрипоты, и не до фигуральной хрипоты, а до настоящей, которая называется в медицине катаральным воспалением голосовых связок! Мирно беседовать мы с вами будем после работы. А сейчас давайте спорить! Что, трудно? Работать должно быть трудно".

261

На языке практически каждого Кабана болтается слово "дракон". Например, Юрий Олеша (Кабан) в разгар шахматной лихорадки заявил Валентину Катаеву: "Я думаю, что шахматы игра несовершенная. В ней не хватает еще одной фигуры. Дракона! Он должен находиться вне шахматной доски. Ходить должен без правил. Он может съесть любую фигуру. Игрок в любой момент может ввести его в дело и сразу же закончить партию матом. Ты хочешь сказать, что это чушь. Согласен. Чушь. Но чушь гениальная. Кто успеет первым ввести в бой дракона и съесть короля противника, тот и выиграл. И не надо тратить столько времени и энергии на утомительную партию. Дракон - это революция в шахматах!"

262

Владимир Масс (Обезьяна) и Николай Эрдман (Крыса). Полувековая дружба, авторство сценария "Веселых ребят". Эрдман был мастером репризы, убойной реплики. Но чтобы вставить эту реплику, надо к ней подвести действие, и тут нужен был Масс. Помимо пьес, они вместе писали басни - совершенно непечатные по тем временам: антисоветские и скабрезные. Их читали в компаниях. На этом они и погорели. Как-то на кремлевском банкете в честь японского посла подвыпившие партийцы заскучали и попросили почитать "что-нибудь повеселей". Ну и последовало что-то типа: "Однажды ГПУ пришло к Эзопу и взяло старика за жопу. Смысл этой басни ясен: не надо басен".

Их арестовали в Гаграх, на съемках "Веселых ребят" в сентябре 1933 года. Можно сказать, им повезло, что это был 33-й год, а не 37-й... Их не пытали, не мучили. И отделались оба сравнительно легко: 3 года ссылки и запрет на 10 лет жить в больших городах. Эрдмана в 1940-м взяли в Ансамбль песни и пляски НКВД. После войны Эрдман вопрошал: "Ну, кому бы пришло в голову в Германии создать ансамбль песни и пляски гестапо?"

263

Как схватиться за энергетический поток могучего векторного слуги и в струях этого потока кристаллизовать свое мастерство? Михаил Булгаков (Кот) прочитал воспоминания белого генерала Якова Слащева (Петух) и создал шедевр под названием "Бег" (Слащев стал прототипом генерала Хлудова). В дальнейшем на образных тенях генерала прославились еще два Кота. Один - режиссер Владимир Наумов, постановщик "Бега", другой - Владислав Дворжецкий, собственно сыгравший генерала Хлудова. Редчайший, кстати, случай, когда первая же роль в кино принесла такую фантастическую славу.

264

Прообраз Иванушки Бездомного из "Мастера и Маргариты", друг Михаила Булгакова (Кот), - Павел Попов (Дракон). Елена Сергеевна рассказывала так: пришел человек и говорит: "Я хочу быть вашим биографом". Булгаков был поражен и тронут столь неожиданно ранним и полным признанием.

265

Михаил Булгаков (Кот) редко что высасывал из пальца. Все образы откуда-то взяты. Даже образы явной нежити. Воланд ведь не сразу стал Во- ландом, поначалу он был попросту иностранным консультантом, который умеет отвечать на вопросы, еще только возникающие в голове Берлиоза. И в этом у него, по мнению многих, был один-единственный прототип - великий авиационный придумщик итальянского происхождения Роберт Людвигович Бартини (Петух), который именно умел угадывать вопросы да и выглядел по-воландовски. Ну там, глаз пустой и все такое прочее...

266

Константин Паустовский (Дракон) об авторе "Дикой собаки Динго" Рувиме Фраермане (Кот): "Он был гораздо больше похож на поэта, чем на журналиста. Он смеялся так искренне и простодушно, что постепенно развеселил всех... Мы быстро сдружились. Да и трудно было не подружиться с ним - человеком открытой души, готовым пожертвовать всем ради дружбы. Ночи напролет читал стихи. Он не столько прозаик, сколько поэт".

267

Великий наш нобелевский лауреат Иосиф Бродский (Дракон) сказал, что Евгений Рейн (Кабан) - лучший русский поэт современности. Вот маханул! Он даже называл Рейна своим учителем... Тот, конечно, был старше, но не на много, всего на пять лет.

268

Писатель Борис Васильев (Крыса) очень любил Диккенса (Обезьяна) и никогда не уставал повторять, что научился у старика Чарлза доброте. "Он самый добрый на свете, добрее всех на земле", - говаривал автор "Тихих зорь". Бывало, хвалит, хвалит Диккенса, никак не остановится. А потом все же добавит, что хоть по доброте он и не догнал англичанина, но по сентиментальности точно его переплюнул.

269

В едином порыве и практически в соавторстве создавали нашу детскую литературу Самуил Маршак (Кабан) и Борис Житков (Лошадь). Их отношения описал Евгений Шварц: "Всюду появлялись они вместе, оба коротенькие, решительные и разительно непохожие друг на друга". Но вот взаимная симпатия сменяется капризами Маршака и обидами Житкова. На окружающих их размолвка произвела ошеломляющее впечатление. "Их взаимоотношения легко объяснить, если допустить существование черта, В писал Шварц, - без него события тех дней выглядят просто загадочными. Что им было делить? Зачем расходиться? Зачем поносить друг друга усердно, истово, не сдаваясь ни на какие убеждения?"

270

Где-то в библиотечных недрах лежит толстый журнал "Даугава" № 6 за 1990 год, где опубликована самая скандальная переписка в истории новой русской культуры, между Натаном Эйдельманом (Лошадь) и Виктором Астафьевым (Крыса). Случилась переписка в 1987 году и изрядно приблизила смерть Эйдельмана, последовавшую в 1989-м.

Наивность с одной стороны и мерзость с другой. Как результат - грусть и много собранных чемоданов... Эти чемоданы, наверное, еще более печальный и грустный результат той переписки, чем безвременная смерть Эйдельмана. Что ж, в этом смысле Астафьев, наверное, победил. Однако вот ведь какая штука, очень скоро за еврейскими чемоданами стали паковаться чемоданы русские, причем русских-то уехало куда больше...

271

Отгремят грозы, отшумят дожди, и мало кто вспомнит имена большинства поэтов, ходивших по земле. Тем не менее жили два Евгения, Долматовский (Кот) и Евтушенко (Петух). Долматовский - фронтовик, герой, автор пронзительных стихов про любимый город, который "может спать спокойно, и видеть сны, и зеленеть среди весны", а также про "годы летят, наши годы как птицы летят". Евтушенко тоже ведь что-то там написал. Но гороскопы их так сложились, что Евтушенко ни пить, ни есть не мог, стоило только услыхать ему про Долматовского. Особенно его возбуждало то, что они оказались тезками. Чтобы хоть как-то успокоиться, сочинил он такие стихи: "Я - Евгений, ты - Евгений, я - не гений, ты - не гений, я - говно, и ты - говно, я - недавно, ты - давно".

Получившиеся стихи, как и всякий векторный продукт, обрели совершенное бессмертие в народной памяти на уровне железобетонного подсознания.

272

Григорий Горин (Дракон) начал писать стихи с шести лет. Это были патриотические стихи, клеймящие всех врагов Страны Советов, и прежде всего - НАТО. Писал много и был в качестве некого чуда представлен Самуилу Маршаку (Кабан). Маршак во время декламации беспрестанно восклицал: "О господи, господи!", что юный Григорий счел за похвалу и одобрение. На вопрос учительницы, которая и привела мальчика к Самуилу Яковлевичу, стоит ли Грише продолжать, наш детский поэт сказал: "Безусловно, стоит. Мальчик чутко улавливает все штампы нашей пропаганды. И когда вырастет, может стать сатириком". И прибавил: "Если поумнеет. Впрочем, если станет сатириком, то, значит, поумнел не до конца".

Прошли годы. Горин, как некогда Чехов, Вересаев и Булгаков, получил медицинское образование. Он даже успел поработать врачом скорой помощи. То есть поумнел. Потом он стал писать сатирические и юмористические произведения. То есть поумнел все-таки не до конца. Впоследствии он одумался и начал писать пьесы-притчи и киносценарии.

273

Братья Аркадий и Борис Стругацкие (Бык и Петух) самим устройством своего тандема неизбежно притягивают к себе как людей года Собаки, так и просто собак. Появление собаки на страницах их книг было делом времени. Наступило это время в романе "Жук в муравейнике", где наконец-то появилось мыслящее существо киноидной расы, а попросту, говорящая собака по имени Щекн Итрч.

Те характеристики, которые дают братья-писатели Щекну, идеально точны: великий спорщик, склочник и скандалист, но, кроме этого, большой умница, незабвенный боец, смельчага... А еще он умеет обжигать силой своего духа! Ну разве это не портрет для мужчин, рожденных в год Собаки?

274

Фантаст Кир Булычев (Собака) в "Тайне третьей планеты" доказал себе и читателю, что птица - это самое смелое, самое умное и спасительное существо, одним словом, "птица говорун отличается умом и сообразительностью... умом и сообразительностью".А вот корове Булычев ничего бы такого особенного не доверил, он видит это животное добродушным, безобидным и даже... воздушным. Корова в виде склисса у него имеет огромные, прозрачные, как у стрекозы, крылья и, соответственно, летает. Так реализуется векторная идиллия: говорун (Петух) - Булычев (Собака) - склисс (Бык).