Поиски Империи

Содержание

Если в русской истории 300 лет после первого имперского цикла прошли в ритме Востока и чрезвычайно ослабили политическую власть, то в истории Рима 300 лет западного развития полностью развалили уклад общества (идеология). Второй имперский цикл спас Русь от полного закабаления, вернул политическое сознание нации. Второй имперский цикл должен был спасти Рим от дезорганизации общества, должен был подарить новый уклад.

«Уничтожив свою старую военную организацию, правда, налагавшую тяжелые жертвы на граждан, государство само разрушало свою опору, так как в конце концов покоилось только на своем военном превосходстве» (Т. Моммзен). «Исчезновение крестьянского среднего сословия означало для римского государства вместе с тем и крушение военного устройства» (К.Нич).

Итак, старый уклад полностью размыт, новый уклад может дать только имперский цикл, который, как всегда, начался малозаметно, без лишнего шума, ибо первая фаза — это сон, начало накопления имперской энергии.

Во многом накопление энергии — это накопление недовольства старым укладом. Так, например, Югуртинская война (111 — 105) продемонстрировала степень гнили и продажности аристократии. «Мирные договоры и трибунское право интерцессии (род запрета. — Авт.), лагерный вал и жизнь солдат — все это аристократия готова была продать за деньги. Уезжая из Рима, Югурта сказал, что, будь у него достаточно денег, он мог бы купить весь город; эти слова вполне соответствуют истине. Вся внутренняя и внешняя политика тогдашнего Рима носила ту же печать дьявольского ничтожества» (Т. Моммзен).

Стоит напомнить, что в нашем последнем имперском цикле времени Югуртинской войны соответствовал период русско-японской войны и начала первой мировой, также демонстрировавший гнилость царского режима.

Первое столетие второго имперского рывка Рима называют эпохой гражданских войн, и открыла эту эпоху первая Сицилийская война рабов (136—132). До 136 года система рабского труда была рентабельной и прекрасно функционировала, после 136 года Рим пережил две сицилийские войны рабов, восстание Спартака и множество мелких восстаний. Тучи сгущались, энергия всеобщего недовольства росла.

Как и положено имперскому времени, появились яркие лидеры, в первую очередь братья Гракхи. «Столетняя революция, ведущая от Гая Гракха свое начало, была его созданием, насколько она вообще могла быть делом рук одного человека... В римской монархии нет почти ни одной политической идеи, которая не восходила бы к Гаю Гракху» (Т. Моммзен). Точно так же в третьем российском рывке все идеи императорской России так или иначе восходили к Алексею Тишайшему. С братьев Гракхов возобновилась политическая борьба не на жизнь, а на смерть, что выдает имперский характер времени, ведь на Западе политика — это лишь фасад могучего экономического предприятия.

Фактически реформы Гракхов приходятся на первое двадцатилетие первой фазы, после чего наступает реакция (Гай Гракх умер в 121 году), что очень напоминает времена Александра III из первой фазы нынешнего российского рывка.

Гай Гракх показал своим управлением преимущество концентрации власти в одних руках. Но он искал опоры в народных собраниях, в старых государственных институтах и не видел этой опоры в армии. Он был лидером, но не был военачальником. Таков один из зародышей будущей имперской власти.

Другой зародыш — это все большая самостоятельность полководцев. Гай Марий, избранный против воли сената главнокомандующим в Югуртинской войне, открыл галерею полководцев-политиков. «Для правительства аристократии наступил конец с того момента, когда для каждого популярного военачальника открылась возможность законным путем возводить себя самого в главнокомандующие. В этих предварительных кризисах выступил только один новый элемент: вовлечение военных и армии в политическую революцию» (Т. Моммзен). «Толпа называла Гая Мария третьим Ромулом и вторым Камиллом; в его честь наравне с богами совершались жертвенные возлияния» (Т. Моммзен). Дело оставалось за малым — соединить все новые элементы общественной жизни в единое целое: полководца, армию, политического лидера с определенной программой. Время этого соединения наступило с началом второй фазы, а пока армия не видела в полководце политического лидера; политические лидеры не видели в армии опору для своих преобразований.

Таким образом, первая фаза воистину подобна сну, реформы идут, идеи витают, но государство еще слепо, оно отказывается от революционного пути, ибо для настоящей революции энергия еще не накоплена.