Принципы истории

Содержание

Необходимость погружения в исторические глубины еще можно было оправдать желанием теоретика немного поднатореть в практике, полюбоваться могуществом своей теории. Но влезать в пучину религиозных хитросплетений казалось чистым безумием. К тому же религия, скорее, сфера субъективных пристрастий, чем объективных оценок. Человечество в целом в состоянии дать единую оценку Гитлеру или Сталину, Черчиллю или Петену. Однако то же человечество крайне затруднится определить роль в мировой истории буддизма или индуизма, ислама или православия. Чего стоят разговоры о том, что существуют т.н. тоталитарные секты, которые надо обязательно запрещать.

Однако очень скоро стало ясно, что между имперскими поисками и прозрениями и становлением единобожия существует необычайно мощная связь. Первая статья на эту тему была опубликована в том же номере "Науки и религии", что и "Хронология Российской истории".

Четыре имперских цикла России подарили четыре уклада. Поскольку четвертый уклад заключительный, именно в нем должно реализоваться предназначение тысячелетней истории русского народа.

Николай Бердяев: "Русская мысль, русские искания... свидетельствуют о существовании русской идеи, которая соответствует характеру и призванию русского народа. Русский народ, по своей вечной идее, не любит устройства этого земного града и устремлен к Граду Грядущему, к Новому Иерусалиму. Но Новый Иерусалим не оторван от огромной русской земли, он с ней связан, и она в него войдет. Для Нового Иерусалима необходимо еще пережить эпоху Духа Святого, в которой будет новое откровение об обществе. В России это подготовлялось".

Чему же обязана Россия тем, что результатом ее существования станет новое духовное знание, которое она подарит человечеству? Ответ можно найти, если рассматривать ее историю как четыре действия, два из которых - вхождение в православие, а два - выход из него.

Первый рывок (909-1053) был тем временем, когда закладывался весь план русской истории. Крещение, вхождение в православие, обращение к книжной культуре определило всю дальнейшую судьбу.

Во втором рывке (1449 год) Московское государство отказалось принять Флорентийскую унию: русское православие стало независимым духовно и юридически и от своей матери-Византии, и от католического мира.

Историк С. М. Соловьев пишет, что это "одно из тех великих решений, которое на многие века вперед определяет судьбу народов".

Православие стало основой Русского государства. Именно оно толкало его на борьбу с татаро-монгольским нашествием, оно же поставило вопрос о воссоединении всех православных земель под властью Москвы. Ему принадлежит формулирование мессианской идеи русского народа о Москве как о Третьем Риме. Православие стало духовным фундаментом русской культуры.

Два шага внутрь православия совершены, теперь идет выход из него, выход, сопровождающийся переработкой ортодоксальных идей в идеи духовной свободы, духовной воли. На переломе стоит фигура Никона: его реформы стали началом Великого раскола. 1653 год - начало реформы Никона, год входа в третий волевой рывок. Впервые светская власть встала над духовной. Православие из поводыря превратилось в помощника.

Но духовная мощь православия перелилась не только в государственную идею, но и в светское искусство, которого до третьего рывка Россия практически не знала. На протяжении всего существования третьего уклада (1761-1917) Россия не переставала удивлять мир грандиозной духовностью своего искусства, в основном литературы.

Важно также и то, что именно в третьем рывке Россия начала вбирать в себя все новые и новые народы, не ассимилируя их. Сохранение национального и религиозного достоинства народов - залог того, что Россия уходит от догматического доминирования чисто русской и чисто православной идеи и подготавливает почву для вселенских и наднациональных идей четвертого шага, четвертого волевого рывка.

Разумеется, важнейшим шагом, оправдывающим и искупающим всю нашу историю, является четвертая фаза четвертого рывка, то самое время, в котором мы живем. До 2025 года должно произойти двойное проявление российской истории, и всех нас должна переполнять гордость за оказанное нам историей доверие. Но это - и величайшая ответственность.

Новая духовность будет лишена ортодоксальности и, по сути, уже не будет религией. Но религиозна, православна та сфера, в которой она росла, а потому она будет походить на своего прародителя.

В первом действии своей истории Русь была крещена миром, в четвертом действии своей истории уже она будет крестить мир.

Свершив свое предназначение, Россия как государственное образование трансформируется в некую иную форму, но никак не ранее этого, ибо история не кончается на полуслове. Россия же своего Слова, окончательного Слова еще не сказала.

Нам, людям выросшим во времена сначала воинствующего, а затем скептического атеизма, очень трудно оценить истинный масштаб религиозных постижений человечества. Да что там атеизм, культура, которая пропитывает нас с детских лет до старости либо антирелигиозна, либо мимо религиозна, либо религиозна чисто формально, поверхностно, без проникновенности. От всего этого возникает ощущение, что идеи христианства или ислама не лучше и не хуже множества других идей, как религиозных, так и светских, научных, художественных, технических... На наших полках сотни книг, и Библия - лишь одна из этих сотен.

Однако если чуть-чуть внимательнее приглядеться к истории, да и к культуре тоже, то легко заметить, что без воздействия христианства, ислама, иудаизма не свершается фактически ничего вот уже две тысячи лет. Сила христианства, если измерять ее в человеко-часах или человеко-километрах, вообще не знает себе равных. Если же измерять силу христианства в единицах индуктивности, единицах силы, порождающей работу мозга, силы, стимулирующей воображение, тягу к творчеству, то окажется, что сравнивать просто не с чем. Ведь все, что мы видим вокруг себя - это и есть порождение христианского мира.

Не вдаваясь в подробности, можно было бы просто перечислить все живописные полотна на христианские темы, все музыкальные произведения, созданные для христианства, все книги, написанные по поводу христианских идей, все архитектурные сооружения, созданные в рамках христианства. Потом, после этого длительного перечисления, взять первую производную: перечислить все, что создано в рамках той культуры, которая создана христианством. Потом взять вторую производную, третью...

Впрочем, не будем заниматься математикой христианства, а попробуем сразу же перейти к ответу. В чем причина? Почему именно религии единобожия (иудаизм, христианство, ислам) оказались столь плодовиты и могучи, хотя на свете много других религий, более цветистых, более подробных, более привлекательных, менее абстрактных и занудных?

Ответ если и не прост, то очень прозрачен и ясен. Именно единобожие сумело отделить человека от природы и Бога от человека, именно единобожие сумело разомкнуть кольцо времени, найти в циклическом процессе бытия начало и конец. Разомкнув время и разделив мироздание на категории, единобожие породило эпоху прогресса.

Стало ясно, что рождение прогресса и рождение единобожия - суть тождественные явления. Поскольку же прогресс тождественен имперскому ритму, то получается тождественная связь между единобожием и Империей.

Означенное допущение было, по сути, революционным прорывом в поисках Империи. Получалось, что времена до рождения единобожия для поисков закрываются вовсе. Искать имперские циклы имело смысл лишь там, где пребывали центры рождения новых религиозных идей: Иерусалим, Рим, Константинополь, Лондон, Мекка, Москва и т.д. Наконец, в новые времена, когда легко увидеть снижение интереса к единобожию, значение имперских циклов также должно понижаться, вплоть до того, что имперский ритм и вовсе исчезнет из истории.

Отождествив между собой такие далекие понятия как прогресс, единобожие и имперский ритм, мы можем отсечь подавляющее большинство змеиных хвостов, оставив лишь те, что ведут к мировым религиозным центрам. Однако остается еще очень существенный вопрос: сколько понадобилось имперских циклов Иерусалиму, чтобы стать Иерусалимом, Риму, чтобы стать Римом, Москве, чтобы стать Москвой?