Сам по себе прогноз не имеет смысла, если он не связан с настоящим и прошлым. Интересно лишь то будущее, в котором продолжатся дела нынешние, так же как в нашем сегодняшнем дне продолжаются минувшее время и его свершения. Потому-то сначала надо найти верную координату настоящего — то есть понять, в каком месте нашего цикла стоим, крепко связать ее с линией прошлого и лишь потом скромно протянуть ниточку в будущее.

А «стоим» мы в четвертой фазе имперского цикла (1989—2025). Что это значит?

Хочу напомнить, что страны, живущие по имперскому циклу, всегда находятся в поиске. Именно они прокладывают новые дороги для всего человечества, формируют модели будущей жизни, не слишком озабочиваясь тем, соответствуют ли они современным моделям бытия. Экономика таких стран всегда очень сильно каким-то образом деформирована, а права человека урезаны в пользу государства. Бессмысленно сравнивать по этим параметрам нашу жизнь с жизнью других стран, живущих в других исторических ритмах. А судить о нашем теперешнем состоянии можно будет лишь с позиций нового мира, который родится только в XXI веке и родится именно как итог заключительного имперского цикла России.

Согласно нашей теории исторического гороскопа — это будет так называемый Русский Мир. Именно он наполнит содержанием и смыслом английскую форму бытия, как наполняется вином красивая, но пустая бутыль. Это будет модель существования человечества на всю третью эпоху, то есть ближайшие шестнадцать веков. Но это далекое будущее, а пока обратимся к ближайшим годам.

Тут нас, Россию, ожидает отнюдь не борьба за хлеб насущный и не гонка за благами цивилизации, а кропотливое выращивание новой жизни, прямое конструирование того самого нового мира или по крайней мере создание питательной среды для его прорастания.

Четвертой фазе имперского цикла принадлежит особая роль в создании нового мира. Смывается грим темного времени (это 1917—1989 гг.), на арену мировой истории выходит новый класс созидателей — так называемая освобожденная технократия. Это люди с техническим, технологическим, естественнонаучным образованием, которые из-за резко сократившегося спроса на «технарей», по их основной специальности, мощной лавиной влились в политику, бизнес, гуманитарные сферы, искусство и так далее.

В означенной четвертой фазе эти освободившиеся «спецы» полностью захватят власть в России. Но произойдет парадоксальная рокировка — на место технократического мира, возглавлявшегося юристами и экономистами, придет гуманитарный мир (обращенный к человеку, а не к машине), возглавляемый технократами. Впрочем, парадоксальность эта кажущаяся, ибо для технаря любая машина (автомобиль, ракета, компьютер и т. д.) всего лишь полезный инструмент, но никак не самоценное явление и уж тем более не божество.

Четвертая фаза несет много блеска, феерических прорывов, грандиозных успехов, в ней много показного, театрального, ибо одна из ее функций чисто рекламная — необходимо оторвать мир от покоя установившегося бытия, чтобы он встрепенулся, проснулся, очухался. Однако успехи четвертой фазы не наступают мгновенно, всему свой срок, на все жесткое расписание.

Первое 12-летие фазы целиком уходит на формирование политической структуры, структуры власти. При этом первые четыре года (1989—1993) власть формируется только политическими методами. В 1989-м технократ-Ельцин одерживает победу в Москве, в 1991-м — во всей России. Однако в его окружении еще слишком много юристов и экономистов. Расстрел «Белого дома» (1993) завершает политическое противостояние — к власти приходит технократическая элита, а политики-гуманитарии полным составом перекочевывают в Думу. Все реальные, конструктивные центры власти перенасыщены технократами.

В следующие четыре года формируется финансовая элита, создаются финансово-политические альянсы, политика вершится через финансирование избирательных программ, средств массовой информации и так далее. Причем если первые годы четырехлетия — 1994, 1995 — еще полны финансовых крушений, провалов, авантюрных действий, то уже к 1997-му финансовые бури утихают, элита выкристаллизовывается, лишние люди уезжают, «садятся» и так далее, остаются же крепкие и надежные, среди которых подавляющее большинство составляют новые люди из все той же освобожденной технократии. Новым финансистам 1998 год одновременно с победой принесет резкое понижение их общего статуса — финансы уходят из фокуса всеобщего внимания, передел кошельков закончен.

Ну и что же теперь? Первое 12-летие фазы скоро закончится (2001), политическая и финансовая элиты сформированы. Власть, казалось бы, и тверда, но ей не хватает самого главного — идеологического обоснования. У прокоммунистической оппозиции идеология есть, у прозападной оппозиции идеология есть тоже. А у власти ее нет. Коли так — ее нужно создать. На это и уйдут четыре ближайших года (1998— 2001). Таким образом, в стране продолжится борьба за власть. Только это будет уже не прямая рукопашная и не битва денежных мешков. Мы переходим к битве интеллектов, к битве идеалов, идеологий и типов мышления. Победу одержат технократы, однако не сразу, не вдруг. Им придется заплатить достаточно высокую цену — битва будет самой обширной и самой горячей. Дело в том, что структура имперского общества такова, что основной его состав — это обычные люди, не жаждущие ни власти, ни денег, а лишь справедливости. Они-то и есть идеологи. Ничего не понимая ни в политике, ни в экономике, они с энтузиазмом бросятся в идеологическую борьбу, а именно их поддержка решит ее исход для главных действующих лиц.

1997 год, в основном посвященный подведению итогов экономического четырехлетия, лишь наметил предстоящие баталии. А вот в 1998 году начнется широчайшее развертывание идеологических полков, причем не по инициативе сверху и вопреки финансовой поддержке. Это будет как движение изнутри нашей многочисленной (безусловно, самой многочисленной в мире) интеллектуальной сферы. Подавляющее большинство в этой сфере составляют технократы, и, конечно же, для них уже становится нестерпимым господство гуманитарно-перестроечных «мальчиков» — как на телевидении, так и в других центрах, определяющих общенациональное восприятие жизни. Разумеется, и сейчас так называемые освобожденные технократы в той или иной степени присутствуют в них (например, на ТВ те же Масляков, Якубович, Марфин, Капица и другие), однако их перекрывает более многочисленная, более шумная гуманитарная группировка, скомплектованная из журналистов-международников, языковедов, архивистов и прочая и прочая. Их всегда легко узнать по заумной многословности, скептицизму, меланхолии и чрезвычайной крайности взглядов (или оголтелое западничество, или столь же оголтелое почвенничество). За один год с экрана их всех не удалить. Но настоящая драка в 1998 году уже начнется. Сидят они крепко, все ими «схвачено», однако, не зная истинной конкуренции, они несколько разжирели, и в этом их главная беда, если, конечно, не считать бедой необыкновенно слабый стиль мышления, скрываемый ветвистыми словесами

Что касается религиозных борений. Тут особых событий ждать не стоит; православие никто всерьез обижать не собирается, само же оно, похоже, серьезных дискуссий тоже не жаждет. Процесс рождения новой веры, менее коллективной, более индивидуальной, растянется на долгие годы.

Главными в обществе будут проблемы здоровья, науки, образования, однако все в том же политическом преломлении. По-настоящему идеологические вопросы будут решены не скоро — с 2013 по 2025 год, когда закончится экономическое 12-летие (2001—2013).

Рост интереса к идеологическим проблемам, который начнется в 1998 году, будет сопровождаться всенародным подъемом. Объясняется это все тем же количественным перевесом идеологов. Пока решались политические и экономические проблемы, народ чувствовал свою отстраненность, попросту говоря, пассивно наблюдал, как его дурят — сначала политики, а потом и коммерсанты. Теперь же он вновь оказывается в своей стихии, наступает момент активного подключения его к центральным процессам жизни общества. Произойдет резонансный подъем интереса к этой жизни, народный тонус подскочит до максимума.

Означенный подъем будет иметь множество следствий. Общество вновь почувствует себя единым и — как единое целое — начнет борьбу и с преступностью, и с материальным расслоением, и с пошлостью навязанной нам псевдокультуры. Целый букет театральных постановок, кинофильмов, блестящих книг принесет 1998 год, ну а если повезет, то начнутся общенациональные дискуссии вокруг смысла бытия, как это и было 36 лет назад, во времена так называемых шестидесятников. Здесь журналу «Наука и религия» открывается широкое поле деятельности — на его тематику будет огромный «спрос».

Начавшийся 1998-й — год Тигра — принесет ряд чудесных событий, ибо Тигр — знак фатальный, божественный. В предыдущих имперских циклах именно год Тигра — девятый в четвертой фазе — приносил России удивительные и неожиданные победы.

На фоне всеобщего ликования у нас в 1998 году основательно испортятся отношения с США. Разумеется, не по нашей вине. Американцы, вспомните, уже в 1997 году не раз искали повод для ссоры (конфликты по поводу космических дел, обвинения России в распространении преступности, их диктат относительно поставок Ирану и вообще экспорта вооружения и так далее). Кстати, именно в год Тигра Америка, чей символ — знак Быка, будет пребывать в состоянии потери бдительности, ощущении вседозволенности и безнаказанности. Впрочем, она давно уже вошла в это состояние, но в 1998-м оно проявится особенно сильно, что чревато многими ошибками.

В череде побед и блеска будут в России-98 и неприятные моменты. В частности, наш Президент в год Тигра испытает очень сильное давление, у него возможен довольно сильный спад. Впрочем, не Ельциным единым... пора и собственной головой думать. Вот это уже относится к нам ко всем. Без исключения.