Если бы теория осуществлялась прямолинейно и неизбежно, то о Тиграх мы вообще бы никогда и ничего не узнали, потому что у Тигра одна единственная задача - спрятаться, уйти и спрятаться так, чтобы никто и никогда не нашел.

Если Тигр хочет похвалить себя за прожитую жизнь, то он непременно произнесет какую-нибудь коронную фразу, типа «Мир ловил меня, но не поймал» (Григорий Сковорода)… Примерно то же, но по-норвежски сказал Юхан Борген. Да что там Борген, так могли бы сказать все довольные собою Тигры. И все же нескольких Тигров человечество поймало, поймало потому, что хоть их и не видно, за то слышно. Голос-то у них будь здоров.

Если начинать с тигриного голоса, то, скажем, Юрий Левитан устроился лучше всех, его голос знала вся страна, каждая нотка, каждая вибрация его голоса заполняла все уголки нашей страны. Это он говорил «От советского информбюро»… и страна выходила из тьмы ведомая его голосом. Эту ситуацию очень точно понял Гитлер и отдал приказ уничтожить носителя голоса. Бросали бомбу на радиокомитет, создавали диверсионную группу. Но спрятаться удалось, цену голоса понимали и у нас. Народ требовал присвоения Левитану ордена Победы, его зачисляли в списки воинских частей. Потому что его голос и был творцом Победы, одним из творцов.

Голос Высоцкого – это еще более длинная история. Самого Высоцкого еще не было, не было нигде, ни в кино, ни на пластинках, ни на концертах. Но голос его был везде, в каждой квартире, в каждом дворе, его копировали у туристских костров, в кают-компаниях и подворотнях. Как знать, если бы не пошел процесс перетаскивания Высоцкого на экран, на сцену, может быть и сейчас бы жил.

Еще один голос нации – Виктор Цой. Тембр еще более странный, чем у Левитана или Высоцкого, какие-то жуткие басы, почти на пределе различимости. Он вынырнул так неожиданно, почти неоткуда и потянул нас вперед через границу 1989 года («В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен…Мы ждем перемен»). Перетащил и также быстро ушел, говорят просто уснул…

Василий Кандинский, может быть, точнее других обозначил ту роль, которую должен играть в жизни настоящий Тигр: «… Тогда неминуемо приходит один из нас – людей; он во всем подобен нам, но несет в себе таинственно заложенную в него силу «видения». Он видит и указывает. Иногда он хотел бы избавиться от этого высшего дара, который часто бывает для него тяжким крестом. Но он этого сделать не может. Сопровождаемый издевательством и ненавистью, всегда вперед и ввысь тянет он повозку человечества.… На самой вершине иногда находится один человек. И те, кто ближе всего, его не понимают. Они возмущенно называют его мошенником или кандидатом в сумасшедший дом. Так, поруганный современниками, одиноко стоял Бетховен». Разумеется, Бетховен также Тигр.

С концовками у Тигров всегда какая-то засада. Не понятый и не признанный в затворничестве умирал Песталоцци. Макс Штирнер умер на улице. Стефан Малларме – некоронованный король французского символизма, равно холодно принимавший и славу и забвение, оценен через много лет после смерти. Шарль Кро никак не реагировал на литературную возню, так и не узнал о выходе своего сборника стихов, единственного за время литературной деятельности … Великий немец Гельдерлин, не понятый и не оцененный. Можно продолжать долго…

У каждой нации найдется свой список легенд о чудодейственных свойствах тигриного голоса. Тот же генерал де Голль дважды разворачивал нацию силой голоса. Один раз в июне 1940 года, когда ему нужно было поднять на борьбу разбитую и униженную Францию. Второй раз в 1961, когда надо было подавить путч и избежать гражданской войны. Текст он говорил один и тот же: «Я - Франция, ее судьба. Верьте мне. Следуйте за мной. Повинуйтесь мне».

Тембр голоса для Тигра главное свидетельство индивидуальности человека. Шум, гам, невнятица, болтовня для них невыносимы. Пастернак на собрании, травившем Шостаковича, встал и сказал: «Не орите, а уж если вы орете, то не все на один голос, орите на разные голоса». Тот же Пастернак сказал: «Тишина – лучшее, что я слышал».

Можно любовь к тишине расценить и по-другому. Крик, ор, шум лишают Тигра главного оружия – завораживающего голоса. А без голоса нет гипноза. Оскаленные клыки, прищуренные глаза, неподвижный пронизывающий взгляд. Все это здорово, но без голосовых команд гипноз не случится. А дело это для Тигра одно из главных. Знаменитый Франц Месмер придумавший гипноз, как никак был Тигром. Владимир Леви, многократно и подробно описавший свой гипнотизерский дар возникший, кстати, в достаточно глубоком детстве, также Тигр. Да что там Месмер и Леви, вся тигриная власть сплошной гипноз.

Впрочем, даже сформировав одну из вершин мировой власти (вторая вершина – Лошадь) Тигр хранит верность себе, предпочитая оставаться невидимым миру. Один из главных случаев произошел в начале 7 века. Речь о Мухаммеде, человеке совершенно реальном, родившимся в 570 году. Мекку он завоевал в 630 году, а уже в 632 году он ушел... Пущенная им за эти два года волна уже более 13 веков бежит по планете. И что-то не видно, чтобы она погасла.

Русские земли не многим лучше, фатальный тигриный рык всегда имел на Руси высокую цену. Сергей Радонежский считается самым великим святым в русской истории. Он и совсем еще молодой Дмитрий Донской не только вывели народ на Куликовскую битву, они вывели Русь из многовекового ступора. Кстати, смерть Дмитрия в расцвете лет совершенно ничего не предвещало. Очень она похожа была на уход. Знать бы от чего он уходил…

Другой эпизод. После смуты начала века невесть каким образом из польского плена выходит Филарет и с этого момент Русь более никогда не будет пребывать в жалком и растерянном состоянии.

Что касается Ивана Грозного, то он тоже не был обычным правителем. Он также весь легенда с головы до ног. Его фирменные исчезновения из дворца, его так и не найденная до сих пор библиотека, ну и конечно отработанная система отречений от престола.

Потихоньку Тигр во власти уходит за портьеру, осуществляя власть из-за плеча. Остерман при Анне Иоанновне, Петр Шувалов при Елизавете Петровне, Григорий Орлов при Екатерине второй. Серые кардиналы в тигриную полосочку.

При советской власти мало что поменялось. Молотов и Маленков подпирали власть Сталина, ставили ему плечо, когда того покидала воля, и он впадал в паническое состояние. Хрущева, а потом Брежнева подпирал Михаил Суслов. Его так и называли «серым кардиналом». Это был очень невидимый Тигр. Потом роль главного невидимки страны занял Юрий Андропов. Он вышел к народу в1982, когда запах разлагающейся державы, был уже очень сильным. Впрочем, в 1984 он уже ушел, успев провести по ступеням власти жуткого Горбачева. Был еще Виталий Воротников. Его почти никто не заметил, он контролировал победу Горбачева.

Потом все рухнуло, и была серия Тигров странных, хорошо заметных и даже громогласных (Коржаков, Черномырдин, Лебедь, Кириенко). Но чем зримее и заметнее становился Тигр, тем быстрее он исчезал. Выводы можете делать сами.

Оскар Уайльд на 41 году жизни был осужден и отправлен в Редингскую тюрьму. Вся Англия как один человек поднялась и плюнула в глаза, может быть, самому великому своему сыну. Травили Бориса Пастернака только потому, что он как Тигр материализовался чуть более плотно, чем ему положено. А ведь Пастернак всю жизнь бегал от собственных успехов. Убежал от себя почти состоявшегося композитора, убежал от себя как признанного философа. Он нашел самое невыгодное для славы дело – поэзию. Но и там добившись славы, написал строки: «Быть знаменитым не красиво»…

Так что, если и появится Тигр, то почти сразу уйдет, как ушел величайший поэт Франции Артюр Рембо. Он начал слагать стихи в 8 лет, а последнее стихотворение написал в 19 лет.

Рембо считал, что поэт должен быть ясновидцем – человеком, которому известен смысл и закономерности жизни. Он прожил еще 18 лет, но больше ничего не писал. Ни великий Верлен, ни родственники Рембо, ни прочие современники поэта знать не знали, что гений Артюра Рембо совершит революцию в мировой литературе, и вся последующая судьба французской поэзии станет лишь логическим продолжением, развитием новаторств Рембо.

Венедикт Ерофеев (1938). Был он среди нас или не был? Если и был, то в очень малой степени. Мы не видели его на экране, не встречали на писательских съездах, мы всего лишь учили наизусть его великую поэму. Как только наступили времена, в которых Ерофеев получил шанс на легализацию, он сразу же ушел.

Герберт Уэллс (1866) знакомый нам с детства, между прочим, написал роман «Человек-невидимка». Может быть, это и есть наиболее привлекательная для Тигров позиция, везде быть, все видеть, голос подавать, но оставаться при этом невидимым. Кстати, тот же Уэллс написал еще про «маленькую зеленую дверь», мимо которой мы все ходим и ходим по натоптанной траектории, а надо взять и остановиться, открыть потайную дверь и уйти, уйти из постылого обыденного мира, в прекрасный, а может и не прекрасный, но иной мир.

Еще один символ невидимого Тигра – это «Черный квадрат» Малевича. Нет никого, все ушли и свет погасили. Впрочем, слово осталось, да еще какое – «Черный квадрат» известен как «Джоконда».

Куда уходят Тигры? Петушки, Баден-Баден, Кон-Тики.… Это всерьез, или, это всего лишь те самые «зеленые двери», а настоящий тигриный мир где-то там, в параллельном пространстве?

Нарушая традицию несколько слов о женщинах. Их судьба конечно намного благоприятнее, они не обязаны так отчаянно прятаться как мужчины. И все же, по крайней мере, одна судьба была очень похожа. Эмили Дикинсон. Сейчас она признана величайшей американской поэтессой. Более 1800 стихов, необыкновенно высокого уровня. И все это только благодаря тому, что никто и никогда не заставил выйти ее из тени на солнце, никто не принудил ее к публичным выступлениям. Родственники любили и опекали ее, знакомые считали чокнутой. Она прожила счастливую жизнь невидимого миру Тигра.

P.S. Только с Тиграми связан удивительное явление двойной блокировки. Большинство известных мне Тигров имели хотя бы одного родителя года Быка и одного ребенка Быка. Ни у одного другого знака не встречал я больше такой блокировки. Расположение между двумя векторными хозяевами фактически лишало Тигров собственного лица, создавая им некую маску… А может быть скафандр, позволяющий дышать нашим земным воздухом. Мы видим их. Но их ли мы видим?