Что-то странное происходит в природе: год на год не похож. Да и мы сами целый год привыкаем, обживаемся, вдруг – Новый год, глоток шампанского – и всё по-новому.

Это-то ощущение обновления создает восточный календарь и связанные с ним предсказания, которым верят в Китае, Японии и Юго-Восточной Азии. Мы же склонны придерживаться мнения одного современного писателя, сказавшего (правда по иному поводу): «Основательно, но необоснованно, содержательно, но недоказательно».

В самом деле: можно ли верить в то, что год рождения определяет будущее вообще, и шахматное в частности? Впрочем, почему бы и нет? И поверить несложно. Ну, скажем, Каспаров и Карпов, игравшие в году Кота свой матч, уже четвёртый, родились в 1963 и 1951 годах – также годах Кота, как и Хьяртарсон с Саксом, пробившиеся в число 14 претендентов, среди которых было ещё три «Кота» - Соколов, Тимман и Ваганян. Семь из шестнадцати лучших – не правда ли, выразительное число «Котов»? (Оговоримся для ясности: в Японии этот год называется годом зайца, существа, по японским представлениям, достойного и храброго. Но, поскольку наш заяц, по привившемуся мнению, хвастун, трусишка, а то и безбилетник, то мы в этом материале используем вьетнамский вариант названия года – год Кота.)

Давайте, ничего яростно не доказывая, просто поговорим о совпадениях. И начнём с совпадений в биографиях чемпионов мира. Напомним, что в восточном календаре близки друг другу годы, отделенные четырьмя и образующие триады близких друг другу знаков (первая: Крыса – Дракон – Обезьяна, вторая: Бык – Змея – Петух, третья: Тигр – Лошадь – Собака, четвёртая: Кот – Коза – Кабан). И если бы мы графически изобразили последовательность смены чемпионов и их принадлежности к этим триадам, то получили бы удивительный результат.

Во-первых, среди чемпионов нет ни одного, принадлежащего к третьей триаде. В-вторых, обнаруживается довольно чёткий порядок смены триад: первая – вторая – четвёртая. Вполне возможно, именно этот порядок поможет понять суть поэтапного развития шахмат: от этапа новаторства «первопроходцев» через этап накопления основной массы шахматных знаний к обобщающему этапу доведения до совершенства. То есть мы увидели бы трехступенчатую лестницу.

Стейниц, Ласкер, Капабланка, Алехин (первые четыре чемпиона) принадлежат к первой триаде. Вторую ступень образуют Эйве, Смыслова, Петросян, Спасский (5-й, 7-й, 9-й, 10-й чемпионы мира) – они из второй триады. И, наконец, третья ступень – Фишер, Карпов, Каспаров (11-ы, 12-й, дв13-й чемпионы) – представители четвёртой триады.

А «отбившиеся» Таль (чемпион № 8) и Ботвинник (чемпион № 6), возможно, те самые исключения, что лишь подтверждают правило. Впрочем, не маловато ли для подобных предположений и выводов лишь 13 имен?

Однако, если собрать все знаменитые шахматные имена, блиставшие и блистающие совокупностью успехов, - мы предложили бы 54 шахматистов прошлого с годами рождения от 1528 до 1901 (последним идёт Эйве) и 48 шахматистов настоящего, родившихся в период с 1904 по 1965 года, - и графически расположить их по предложенным периодам, увидели бы, что первая и вторая триады примерно сохраняют свои позиции, а третья и четвертая попросту обменялись ролями. Представители третьей триады стали явными претендентами на роль новаторов. То есть роли шахматистов третьей и четвертой триад прямо противоположны в шахматах прошлого и настоящего. Не давшая ни одного официального чемпиона мира третья триада в шахматах прошлого просто-таки задавала тон! Поговорим о ней.

Два признанных неофициальных чемпиона мира – Филидор и Стаунтон родились в год Лошади. В год Тигра родились первые явные претенденты на звание чемпиона мира: Андерсен, Цукерторт, Гунсберг. Несколько следующих претендентов родились в годы Собаки – Чигорин, Тарраш, Шлехтер, Нимцович. Рубинштейн родился а год Лощади. И все это годы, относящиеся к третьей триаде. Кстати, о годе Собаки. Создается впечатление, что он дал максимум выдающихся теоретиков: кроме перечисленных выше титанов, это Винавер, Эванс, Найдорф, Блюменфельд, Полугаевский.

А если попробовать перейти от четырехлетней периодичности, которую мы вроде бы обосновали фактически, к двенадцатилетнему циклу восточного календаря, для которого статистики не хватает, то он даёт нам явные образы своих героев.

Один из характерных примеров – шахматисты года Козы.

Чудаковатость Симагина, амбиции Корчного, капризы Фишера (так о них отзывались в печати), выходки Майлса – это лишь внешние признаки. Но и сам стиль их игры под стать этому поведению. «Кривое ружьё» Симагина, экстравагантность Майлса (выигравшего у «самого» Карпова после дебютных ходов 1. е4 а6 2. d4 b5), балансировка на канате Корчного, «чёрная» агрессивность Болеславского и Фишера, игравших агрессивные дебюты за черных.

Ушедший 1987 год был годом Кота, нынешний – год Дракона. Сравнивая шахматистов, родившихся в два этих соседних года, поражаешься произошедшему между ними обмену местами в прошлом и настоящем. Кроме упомянутых в начале статьи шахматистов года Кота, а также Андерссона (1951), Торре, Рибли и Романишина – сильных современных шахматистов, в прошлом, да и то недалеком, был лишь один представитель этого года – Пауль Керес*. Этот факт позволяет сказать, что практически перехватившая все подступы к шахматному Олимпу группа «котов» не имеет в «гороскопах» никакого шахматного прошлого. И наоборот, шахматисты года Дракона, представленные сейчас лишь Валерием Саловым, в прошлом прославлены такими уникальными именами, как Ласкер и Алехин.

Что же означают эти совпадения? Случайность или закономерность? Пока скажем лишь, что все это очень любопытно.

В последние годы буквально на глазах рушится стереотип представлений о психологической неустойчивости шахматистов. Виной этому исключительно шахматисты года Кота. И не только Карпов и Каспаров выигрывавшие матчи за чемпионское звание после трёх поражений кряду ( а чего стоит игра при счете 0:5 в матче до шести побед), но и Соколов, как ни в чём не бывало выигрывающий турнир после сокрушительного поражения, и Сакс, сделавший беспрецедентный рывок на финише межзонального…

Не затрагивая пока особенностей стиля этих шахматистов, можно сказать, что в прошлом столь невозмутимых игроков было немного, и один из них Керес*!

Как тут не подумать, что названия, данные этим годам на Востоке, не случайны: ведь Кот – символ спокойствия и хладнокровия. Но Восток – это Восток, а у нас своя культура, и уместно ли в её рамках проводить в отношении людей зоологические аналогии?

А почему бы и нет? Ведь сравнивал Бальмонт Куприна с «горячим конем» (Куприн родился в год Лошади), а Эренбург поэта Минского с мурлыкающим котом (Минский родился в год Кота). Да вот и в шахматах молодой шахматист, будующий чемпион мира Т. Петросян, родившийся в год Змеи носил прозвище Удав, за удушающий стиль игры.

Проницательность журналистов и у Карпова обнаружила «кошачьи глаза».

Но не будем забывать: на дворе 1988 год. Как же быть с шахматистами года Дракона, их с кем сравнивать?

О Ласкере Рети сказал, что ему «выпала роль одиночки, ни с кого не бравшего примера, но и не оставившего учеников». О стиле Алёхина тот же Рети сказал как о «требующем нечеловеческого исполнителя». Ещё один Дракон, Яновский, производил впечатление «демонического», «огненного», «блестящего». Все эти характеристики очень близки восточному пониманию слова «дракон».

Так стоит ли безоговорочно не верить? В нынешнем году согласно поверью каждый из нас становится немножечко «драконом». Может быть, приглядевшись к переменам, происходящим с нами, сможем понять, что такое «дракон», и так ли он «нечеловечен»?

*- Керес родился 7.01.1916, он Дракон