Отчего мы так любим «Место встречи изменить нельзя» и «Ликвидацию»? Только ли из-за блестящей реализации блестящего сценария? Может быть есть ещё какие-то причины? Не исключено, что наиболее приятна нашей душе та идеологическая чистота и мощь, которую демонстрируют вернувшиеся с фронтов солдаты и офицеры.

Невозможно не заметить, что вернувшиеся с фронтов воины не только ловили бандитов, они создали величайший пласт отечественной культуры. Писатели, поэты, художники, архитекторы... Но особенно могуч вклад фронтовиков в отечественный кинематограф. Режиссеры Сергей Колосов, Петр Тодоровский, Федор Хитрук, Леонид Гайдай, Владимир Басов, Александр Алов, Григорий Чухрай, Станислав Ростоцкий, Сергей Бондарчук, актеры Анатолий Папанов, Владимир Этуш, Юрий Никулин, Иннокентий Смоктуновский, Алексей Смирнов и многие-многие другие. Именно эти люди создали некую морально-нравственную шкалу.

Теперь обратимся к Теории, и посмотрим, что там говорится о формировании идеологической элиты в государстве, идущем по ритму Империи, в данном случае речь о Четвертой России (1881—2025). Оказывается, теория дарит нам жесточайший парадокс, который свидетельствует о том, что какой бы радикальной не была очередная фазовая революция, идеологическая элита ещё 24 года после революции будет старой, извлеченной из идеологических кладовых. Таким образом новая во всех отношениях власть вынуждена длительное время уживаться со старой и в целом отсталой идеологической элитой. Как бы в благодарность за то, что та помогала ей в свое время прийти к власти.

Поговорим об этом чуть подробнее. 1905—1917 годы, Серебряный век в своем разгаре. Идет формирование первой элиты. Великолепные режиссеры и актеры, великие поэты и писатели, театральные чайки, буревестники революции и прочая неугомонная птица... Впрочем, все они, как правило, люди чрезвычайно тонкие, чувствительные и никак вроде бы не пригодные для жестокой и беспощадной пролетарской революции.

Однако жестокая революция не торопилась выдвигать на первые роль откровенно пролетарских идеологов и беспощадно уничтожать тонкую дореволюционную элиту. Оказалось, что вкусовые пристрастия новой власти вполне дореволюционные. Не нужны оказались авангардисты всех мастей, задорные крестьянские поэты и мускулистые пролетарские писатели. Элиту составляют люди вполне старорежимные и весьма дореволюционные. Граф Алексей Толстой пишет наиболее востребованные романы.

Сын богослова Михаил Булгаков ставит свои белогвардейские пьесы к ужасу пролетарских критиков. Вполне дореволюционный зубр литературной критики Корней Чуковский формирует детскую литературу. Маяковский только с виду кругом пролетарий, на самом деле поднялся ещё до революции, аналогичное положение с Есениным, Пастернаком и многими иными. Дернувшие было за рубеж писатели находят в новой России не только приют, но и лидерство. Кроме Алексея Толстого можно вспомнить и Александра Куприна, а главное Максима Горького, который возглавил всю писательскую деятельность в стране организационно. Нет никаких сомнений, что Иван Бунин и Аркадий Аверченко, если бы слегка умерили свой антисоветский пыл, легко нашли бы место не в углу, а на самом верху писательской пирамиды. Пролетарскому писателю Андрею Платонову жилось не в пример хуже Алексея Толстого, создатель «Тихого Дона» Михаил Шолохов отнюдь не процветал в довоенные годы...

Провозглашая верховенство кино, новая власть так и не создала своего Голливуда, а вот театральная жизнь била ключом, но никаким новым искусством тут и не пахло, всё новое очень быстро было срезано под корень и к власти над умами вернулись кумиры дореволюционной эстетики, приверженцы Станиславского и Немировича-Данченко.

Вторая идеологическая элита начинается создаваться в суровом 1941 году. Умер Максим Горький, умер Михаил Булгаков, нет Ильи Ильфа, Алексей Толстой не переживает войны. Исчерпывают себя Григорий Александров и Сергей Эйзенштейн. Возникает ощущение идеологической пустыни. Но впечатление обманчиво, формируется новая элита, фронтовики, блокадники, беженцы, труженики тыла... Миллионы умирали, но те кто выжили как будто бы суммировали энергию тех, кто не дожил до победы. Именно эти люди создадут шедевры времен Хрущева и Брежнева.

Братья Стругацкие не воевали, но пережили ужас блокадного Ленинграда. Владимир Высоцкий не воевал, но военную энергию в себе нес. Что уж говорить об истинных фронтовиках, упомянутых выше Петре Тодоровском, Леониде Гайдае, Григории Чухрае. Не спеша и без лишнего шума они отодвинули истинных детей хрущевской оттепели, тех кто увлекался джазом и роком, обожал американское кино и литературу...

Увы, в районе 1977 года основной заряд фронтовой элиты иссякает. Умирает, успев сняться в главном фильме своей жизни «Место встречи изменить нельзя» (1979) Владимир Высоцкий. Стругацкие изгоняются с Олимпа, «Пикник на обочине» написан в 1972 году, «Град Обреченный» закончен в 1975 году, «Миллиард лет до конца света» в 1976 году.

В тех же примерно годах, когда ушел Высоцкий и уходили в тень Стругацкие, начинается формирование новой элиты, которой будет суждено взойти на Олимп уже после 1989 года. Но вот важнейший и принципиальнейший вопрос: где формируется эта элита? Ответ очевиден: не в окопах Сталинграда и не в блокадном Ленинграде... В кухонных спорах и редакционных курилках... Все эти разговоры полушепотом, ночное выслушивание «вражьих голосов» и неистребимая ненависть ко всякой власти и ко всякому официозу.

И вот приходит благословенный 1989 год, старые боги повержены, нет более цензуры, нет запретов, говори что хочешь, снимай что хочешь. И тут выясняется, что ничего-то у новой элиты за душой нет, кроме гноя, чернушного мировосприятия и фантомных страхов перед всякой властью. Оказалось, что новая элита умеет только стонать, либо, если уж ничего не выходит с высоким искусством, тупо зарабатывать деньги на мыльных сериалах. Акунин, Сорокин, Пелевин, один мельче другого... А ещё лучше просто детективчики, без всяких претензий на высокое искусство...

К ужасу меломанов рок после 1989 года мгновенно выдохся и на верхушку вспрыгнула совковая эстрада в самом худшей своей модификации: попса, юморок...

Получается парадоксальнейшая ситуация: власть у нас новая, сформированная с 1989 по 2001 годы, коммерческая элита сверхновая (формирование 2001—2013), а идеологические лидеры самые что ни на есть совковые, нафталин 1989 года выпуска.

А что же дальше? А дальше наступит 2013 год и начнет формироваться новая элита, спокойная, естественная и вполне равнодушная к власти. Потому что нет и не может быть идеологам никакого дела до власти, не нужны идеологам ни ласки властителей, ни их опека и прессинг. Власть сама по себе, идеологи сами по себе.

Те, кто удержался и не вошел в гниловатую элиту кухонных злопыхателей 1989 года разлива, имеют неплохие шансы на новый подъем. Но главное — это конечно молодежь. И может быть новую элиту назовут порождением Интернета. Ну, а с властью журналистики, Комитета по борьбе с лженаукой, эстрадными звездами, юмористами и сатириками пришло время распрощаться.

P.S. А теперь домашнее задание всем любителям Теоретической истории. Подумайте, что за идеологическая элита родилась в Иране в предверие революции 2013 года?